СТИХОТВОРЕНИЯ НА ФИНАЛ КОНКУРСА "ПОЭЗИЯ ДОНБАССА" , ЭФИР 22 МАРТА 2023 ГОДА
КОНКУРС ПРОХОДИЛ ПРИ ПОДДЕРЖКЕ "ПРЕЗИДЕНТСКОГО ФОНДА КУЛЬТУРНЫХ ИНИЦИАТИВ" В МОСКВЕ. ИНИЦИАТОРЫ ПРОЕКТА: ПОРТАЛ "СТИХИ.РУ" И СТУДИЯ ИНТЕРАКТИВНОГО ТЕЛЕВИДЕНИЯ ГАЗЕТЫ "ВЕЧЕРНЯЯ МОСКВА"
1. ***
Опять с небес, где звёзды и орлы,
в закатный час, к исходу воскресенья,
слетел октябрьский вечер и поплыл
над городом, над улицей осенней.
По-летнему ленивые ветра
несли тепла невидимую россыпь –
туда, где стайкой мчалась детвора,
отряд лихих разбойников курносых.
В большом дворе играли в домино,
а мимо с шумом школьники вприпрыжку
спешили вдоль по улице в кино,
не дочитав потрёпанные книжки...
Тенями вечер с неба наползал.
Несли во двор соседи радиолу,
и быть спокойным, право же, нельзя
от этих песен, странно невесёлых.
Их слушали окрестные дворы,
и подпевал безногий дядя Митя –
широкий двор уютен и открыт,
и с улицей невидимою слитен.
Соседка Тая ставила вино,
чтоб на фронтах погибших помянули.
Мы очень дружно жили на одной
из трёх случайно уцелевших улиц.
2. ***
"...ходит, ходит один с козлиным пергаментом
и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул
в этот пергамент и ужаснулся. Решительно
ничего из того, что там написано, я не говорил.
Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент!"
М.А.Булгаков. «Мастер и Маргарита».
Босые ноги. Пыль. В зените солнце.
Две тени от оборванных бродяг,
из тех, что вдаль идут, пока идётся,
пока светло в затерянных полях.
Один чуть выше. Оба бородаты.
Пуста дорога, рядом – никого.
Неясен год, ни месяца, ни даты –
лишь миражей и зноя колдовство.
Тот, что пониже, с резкими чертами,
молчал и к сердцу свиток прижимал.
Второй был скор, и тонкими перстами
вязал слова незримого письма.
Он говорил: «Кромешна жизнь под небом.
Законы чужды. Правды в мире нет.
Важнее нет тепла, воды и хлеба,
чтоб стало сил для маленьких побед.
Любить людей – достойная наука,
её поймёшь – и ближе станет рай…
Но как простить продавшегося друга,
что ближе нам: «Люби!» или «Карай!»?
Зачем молчишь? И что так резво пишешь:
что я – пророк? Мне тошно – хоть умри.
Мир болен словом – слов пустых излишек,
везде хула и гнева дикий крик».
Он замолчал и пот отёр рукою.
Высокий лоб качнулся к небесам:
«Отец, когда? Покончить с суетою.
Нельзя? Нельзя. Да я и знаю сам…»
Второй писать не смел, но так хотелось!
В глазах не гас горячечный огонь,
а ветер нёс и свитка тихий шелест,
и козьей кожи благостную вонь.
Он вдруг спросил: «В чём истина, Учитель?»
Тот замолчал. Вдали Ершалаим
плыл над землёй горячей, нарочито
белея храмом каменным своим.
3. ***
«...Не двигайся, и руку отпусти.
Закрой глаза. Сейчас задёрну шторы.
Я записала твой последний стих.
Нет, не последний. Что ты, я не спорю…
Не поднимайся. Так сильнее боль.
Лежи. Дай, лоб попробую. Горячий.
Не ухожу. Я рядом, здесь. С тобой.
Как жарко. Пот. Смахнула. Нет, не плачу.
Ну что ты?»
– «Ближе. Ближе. Умереть
легко. Глаза закрою и – в дорогу.
Того, кем был, осталась четверть. Треть –
ещё глаза. Язык. Совсем немного.
Ты слышишь? Тише. Бабочка у ног.
Нет, на руке. Опять летит. Садится.
Ну, отгони. Я сам, когда бы мог.
У бабочек приветливые лица.
Вот и у этой. Что же ты кричишь?
Не слышу я. Движения инертны.
Трепещут крылья пламени свечи.
Все бабочки, наверное, бессмертны».
4. ***
Я обманул вас: смерти нет.
Причины нет грустить и плакать.
Там, за орбитами планет,
я уверяю – лучший свет.
Не разводите носом слякоть.
Я снова весел. Пью нектар.
Размах не выразить словами:
сегодня сею пыль Стожар,
назавтра – невесомый пар,
и вьюсь из чайника над вами.
…А впрочем, лгу: на стену лезь,
но сметь не вздумай торопиться:
ведь я никто, я просто взвесь –
так, пустота (попробуй, взвесь!),
всего изнанка, заграница.
…А так, конечно: смерти нет,
пока не стёрлась в детях память.
Укроет прах последний след –
и всё живёт. А смерти – нет.
Поют скворцы. Им что – весна ведь.
5. ***
Звенит весёлый хохот
из спальни в час ночной.
Я спать хочу. Мне плохо.
И за полночь давно.
За стенкой две сестрички
устроили войну –
любой там третий лишний.
Но всё же: как заснуть?
Толкаю в бок жену я:
«Пойди, их успокой!»
Она бормочет: «Ну их! –
я сплю. Идти? – на кой?»
Сквозит прохлада ночи.
Вхожу: «Ну, что за шум?» –
А младшая хохочет:
«Смотри: летает жук –
большой такой – кругами,
жужжит, как самолёт,
и сел на створку рамы.
А где он, па, живёт?
В полях, наверно, мама
на ужин ждёт его.
А может, за лесами? –
ого, как далеко!»
Предельно осторожно
жука я в руки взял,
чтоб целы были ножки –
жуку без них нельзя.
У старшей голос дрогнул:
«Пусти его скорей.
Наверно, он голодный,
ведь осень на дворе».
А младшая сказала:
«Люблю я всех-всех-всех».
Тут жук включил жужжало,
и взмыл на небо.
Вверх.
6. ***
В ноябре обездвижены лужицы.
Небо дышит последним теплом.
Лист берёзы сорвётся и кружится,
словно птица, ныряя крылом.
Скоро влаги завеса отсеется,
оттоскует по тёплой поре,
запоёт, заиграет метелица
на укрытом снегами дворе.
В эти дни поразительно мыслится,
улетают, прощаясь, грехи,
и поэзии русской кириллица
над страной рассевает стихи.