Слышать внуков разливчатый смех –
Большей радости в жизни не надо.
Для семьи – это лучший успех,
Для меня – нет достойней награды.
Прошлое тает в дымке вечного течения времени, в свете яркого солнца и ночных созвездий. Время неумолимо и неуловимо. Куда уходит наше детство? В юность знойную, быль вчерашнюю, даль манящую,и растворяется в дорогих маленьких потомках – внуках. Вот появилась первая внучка – и жизнь заиграла новыми красками. Ей и игрушки, стихи и сказки, и познавательные прогулки. Гуляем с ней да всё примечаем: у обочины притулился с сочными листьями подорожник, белая цветущая акация притягивает к себе ароматом бабочек и пчёл, жук-семиточечник не только ползает, но и летает. И птицы тоже разговаривают по-своему между собой. Кинешь тройке воробьев зёрен, а они трескотню начинают, приглашают других на еду. На этот призыв прилетают столько, что и сосчитать нельзя. А уж когда одуванчики зазолотятся – вот радость-то ей, глазки от восторга горят. По теплу гуляем долго, пока наливное солнечное яблочко не скатится вниз, а багряногривый вечер не потонет в беспокойных сумерках. А уж когда облака пойдут на ночёвку да по небесному пространству поплывёт белорыбица, отливая серебром, - пора сказки про принцессу Катюшу. У нашей сказки вариантов много, но непременно с хорошим окончанием. Мы прижимаемся друг к другу, я грею внучке ножки. Проступившие звёздочки мерцают загадочным светом, а внимательная слушательница от тепла и уюта засыпает. Я целую с нежностью её носик и глазки-вишенки. Спи сладко, красавица ненаглядная, высыпайся, маленькая хозяюшка. Завтра будешь опять хлопотать: котёнка кормить, любоваться ажуром листвы в потоке солнечных лучей, строить песочные замки, цветочки поливать, на качелях взлетать. А сейчас отдыхай, пусть сон твой будет нежен и светел……
А в дождливый день другие дела. Самое время из пластилина полепить, порисовать. А потом по работам и рассказ сочинить. «Жил-был», - начинаю я и показываю фигуру в рисунке или лепке, а внучка подхватывает: «Щенок». Так и ведём рассказ вдвоём, внучке это нравится. Любит она слушать, любит стихи нам почитать, какие запомнила. А потом выходим посмотреть, куда спрятались крикливые вороны, спеть песенку про мокрые дорожки, поймать в ладошки редкие капли дождя да вдохнуть запах мокрой прели. А посчастливится – и радугу увидеть. А мне при этом вспоминается свой посёлок, бередит душу вечный зов родной земли. Так и хочется в край зелёного кружева и безмятежного детства.
Ах, дорогая моя кровиночка, показать бы тебе, где я выросла. Есенинская Русь! Зима там, словно лебедь белая, с музыкой вьюг и пурги. А как уморится позёмка куролесить, куда взглядом ни кинь – кругом отливает холодным огнём. Да пустить бы тебя босиком под гулкий тёплый ливень. Там лес манит звоном кукушек и сладкой медуницей с кружащим шмелем. Можно нырнуть в лето с душистой лесной клубникой, а потом прилечь на тёплую землю с мягким ковром клевера и вдыхать живительные силы природы. А когда свечереет, и лес будет стоять сплошной чёрной стеной, опустится и зачарованная тишь, певчий дрозд начнёт баюкать округу. Глазки твои сами бы захотели спать, а сон был бы таким крепким, что и петушок по утренней зорьке разбудить бы не смог. И солнышко там рано в дом впускают. А здесь городская суета. Но это уже твоя родина……
Время идёт, появился у внучки братик. И добавились новые заботы и радости. Рос он смышлёным и жизнерадостным, и с редкой щедростью дарил свою любовь. Часто слышался его заливистый смех, а глаза излучали янтарные искорки. Поражал тем, что рано научился делать выводы. Как-то поехали к врачу, оттуда за фруктами. Внук шёл, подминая травку, старался наступить в ямку, куда ветер согнал листья; подныривал под бордюрные перила и с упоением топал по лужицам. А в автобусе видно стало – подустал уже, перед выходом заснул у меня на руках. Дорогая моя ноша! Но нести не могу, тяжело. И он понимает, опять ножками топотит, но вяло так – усталость и сон одолевают. Отступили игры и вопросы. Взяла, перекинула через плечо, руки и голова его вниз свешены, но он терпит это неудобство. Его беспомощность трогательна. Налетела облачком грусть. «Господи,- мысленно прошу я, - дай мира на земле и счастья этому дорогому мальчику, части моей жизни». На моём плече засыпает всепонимающее, всепрощающее, пытливое детство. Дома я тихонько прикрываю дверь, оберегая его покой. И будто нет мира иного, а только это счастье, которое чуть посапывает. Тише, ветер, не стучи испуганной птицей в окно. Пусть отдохнут натруженные ножки познавателя великого мира.Спи, мой дорогой, набирайся сил. Тебе предстоит ещё много открытий…..
А пока малыш в мире сновидений, я занимаюсь тестом. Плывёт, заполняя комнаты, вырываясь наружу запах горячих блинов, поджаристые круги глаз радуют. Иду будить внука. Поглаживаю его ручки и ножки, целую тёплые розовые щёчки, и тихонько спрашиваю, будет ли он оладьи с мёдом. И Никитка, не проснувшись, улыбается и чуть кивает головой. Ещё через минуту открывает глазки – а они уже лучатся от радости….
В один из дней октября принахмуренные парки и скверы осветило яркое солнце, ветер взял передышку. И мы отправляемся с внуком гулять подальше, где можно побегать, не боясь машин. А кругом красиво! Голубеют пушистые ели, стоит ряд пламенеющих клёнов, раскидистые абрикосины привлекают длинным ожерельем из звонко гомонящих воробьёв. Внук доволен. Узнаёт по нежному дзиньканью синицу на берёзе, громко кричит и бежит к ней – синица испуганно улетает. Немного разочарован, но тут же набирает опавшие листья, подбрасывает их вверх: «Баба, салют!». Потом прячемся друг от друга. Я в свою очередь тяну время в поиске, громко приговариваю: «За дубом нет, за шиповником нет и под сосной не видно. Ну-ка, ворона, скажи, где прячется Никитка?» И он не выдерживает и радостно-недоумённо кричит: «Я тут, баба!». Напоследок срываем несколько кистей рябины и идём домой. Но на пути попадается уголок сказки: избушка с Бабой Ягой, Иванушка на деревянной лошадке едет по изогнутому мостику; вязаный поросёнок с пятачком-пуговицей отдыхает на длинных ветвях ивы, на пеньке домовёнок с соломенными волосами. Глазёнки внука сверкают, задаёт вопрос за вопросом. Но приморился за играми: «Я пить хочу. Между прочим, без воды можно и умереть». По его интонации я понимаю, кто из взрослых ему это сказал. Вместо воды даю ему банан, и держим курс домой. А он остаток пути настойчиво учится произносить слово «сфотографироваться», и это ему удаётся. Дома, пробуя рябину, говорю: «Надо бы ей ещё повисеть, поспеть». «Не надо было рвать! – с ударением, и как-то по-взрослому укорил меня внук (а ему 3,5 года). Вот и зазвенела простая истина из детских уст: «Каждой ягодке своё время». Молодец, внук, я горжусь тобой. А он ест арбуз с чёрным хлебушком («с голбушкой»), нахваливает, что вкусно. Угощает и меня со словами: «Потому что я люблю тебя». А уж как я-то тебя люблю, дорогой мой человечек, и слов не хватит описать. И сердце щемит – впереди школа, Армия, взрослая жизнь. И хочу для тебя только хорошего, светлого, чистого. В кровати мы прижимаемся друг к другу, нежимся в обоюдной любви, и я, не договорив дневную сказку, задрёмываю первая. Внук тормошит меня: «Рассказывай, баб, рассказывай». Но и у самого веки тяжелеют, и через несколько минут он уже глубоко и ровно спит. Я целую маленькие пальчики дорогих ручек. Крепни, внук. В жизни надо быть ещё и сильным…….
Внук растёт мастеровой. Он и гвозди забьёт – не вытащишь, и раскрутит что-нибудь, и магнитолу включит, и залезть хочет куда-нибудь повыше, и поест с аппетитом – одно загляденье. Летом гулять хорошо, вольготно, и не замечаешь наступления вечера. А закат сжал уже дневную светлоту, плеснул пожаром на горизонт. Ветер прижимал ковыль к земле, запылённая полынь покачивалась в такт ему. Поплыли рябые облака, принимая форму различных животных. Птицы, словно листья, кружились в воздухе, собираясь на покой. Впечатлений за день у внука было много. И трактор с носорогом сравнивали, и трамвай с домиком на колёсах. А сколько азарта было в футболе, где-то и слёзки катились. А сейчас пора вечерней сказки- про Никиту-удальца и добрых молодцов.
За окном ночной шатер украшают звезды. А глаза внука горят глубинным светом, и этот свет радует меня, через него я держу связь со своим детством. Не хватает только стрекотания сверчка и русской теплой просторной печи. После всех уточнений: «А конь тоже богатырский? А сабля была?», внук обнимает меня, теребит ручонками мои волосы. Лунные зайчики безмолвно толпятся возле игрушек, затем по стенам подбираются к нам, видимо, надеясь поиграть с внуком, но дремота уже мягко смыкает его веки, расслабляет пальчики. Наше дыхание сливается, его горячая ладошка на моей щеке вздрагивает – и сон захватывает его непреодолимой силой. Луна величественно плывет дальше. Пора, пора всем спать, летом ночи коротки…
Утренняя заря, спеша начать новый день, высвечивает граненые алмазы росных трав, нежными лучами касается верхушек деревьев. Птицы стряхивают остатки сна, заскучавший за ночь тополь нетерпеливо заглядывает в окно, навстречу заре пробивается росток. Скоро закипит дневная жизнь.Просыпайся, внук. Каждый листик хочет дарить тебе тепло и прохладу. Многоголосый птичий хор споет тебе величальную здравицу. Всякий зверь уйдет с твоего пути, каждый человек будет тебе другом. Порадуй всех счастливым смехом и янтарными искрами добрых, умных глаз. Любящий мир ждет тебя!