И сентябрь, раскинув паутины,
Опрокинул краски жёлтой жбан
В ярко-изумрудные поплины
Лиственных деревьев и полян.
Вот и покатилось солнышко с апрельской горки в лето. Рассвет всё раньше отмыкал ключами небо и выводил на простор румяную зорьку. И она играла в утренних снегах, делая их рыхлыми и водно-синеватыми. Оживились зимовавшие с нами жаворонки, запели радостно на оттаявшем клочке земли. Так и продержались зиму возле дорог и тропок в поисках пищи, бегая на своих тоненьких озябших лапках почти возле ног прохожих, кивая своим изящным хохолком. Звенящее теньканье непосед-синиц наполнилось новым оттенком. Неслышно стало деловито-торопливого стука пёстрого дятла, который раздавался в любую погоду. Ведь по каждой сосновой шишке ему приходилось до семисот ударов нанести, чтобы извлечь из неё семена, поэтому и работу начинал рано, и заканчивал поздно. Сколько деревьев с гнилой сердцевиной разыскал, сколько жилья другим птицам приготовил, за работой хвост изрядно постёр. Уже первым из птиц и сока кленового напился. А теперь пришла пора - редким постуком по сухому сучку подзывает к себе самочку — парус строить. Красна весна цветами, да голодна. Быстро отошла пора бело-розовой сказки цветения в садах, а вместе с ней и новизна ликования первой зелени. Ждёт природа тепла, чтобы за дело взяться. Жёлто-зелёный майский луговой простор радуется свежему ветру. Соловушка, напившись из берёзового листочка, защёлкал с чувством. Вслед раздаются ква-квачьи крики большого хора. Лягушки без устали разрывают в клочья ночной покой, ведут себя так, как будто они одни в этом мире, заглушая пение птиц.
И вот лето набрало силу большим стоянием солнца, развесистой зеленью, иссиня-чёрными спинами молодых грачат. Знойный воздух благоухает ароматами трав. Иногда под палящими лучами солнца смутится лазурь неба, крупными каплями пойдёт тёплый дождь, золотым пояском опояшет на мгновение небосвод молния. А потом за дальним пригорком заиграет цветом полосатая дорожка радуги. И вскоре улыбчивое солнце, как бы устыдившись такой выходке, быстро обсушит землю.И снова плывёт летняя симфония из песни жаворонка, треска кузнечиков, жужжания шмеля.... Трескались от спелости жёлтые, красные, розовые помидоры. Зелёный ряд крепышей-огурцов, натешив всех свежими, душистыми салатами, укладывался на зиму в банки. Откланялись налитые колосья спелого жита. Отяжелели сады наливными яблоками, листва уже не могла прикрывать сизоватые сливы, груши глухо падали в малинник, собирая вокруг себя насекомых. И, затомившись от зноя, потихоньку сбавляя обороты, хлопотливое лето замерло в душистых стогах сена, в отжелудившихся дубах, в кадках с капустой. В агатовых ночах стали виднее звёзды, пение птиц стало реже, но как-то слышнее. Ещё ветер путался в берёзовых светлицах, ещё малиновые закаты не всё тепло растеряли, а картофель и свёкла добирали силу в земле, но, как говорится в пословице, «что июль с августом не сварят, того не зажарит и сентябрь», потому что в сентябре синица осень в гости зовёт. Солнце, коснувшись макушек деревьев, не задерживалось там, а, покачавшись немного, уходило за горизонт. Тень быстро укрывала лес, а уже оттуда подбиралась по задворкам к домам. Постепенно менялась цветовая гамма «зелёного моря», облетали «летние платьица» деревьев.
Наступление осени бросает птиц на юг. Птенцы подросли, окрепли, и их родители решаются на перелёт. Перед отлётом стая долго кружит над родным местом, как бы запоминая все мелочи. И потом потянется шумная карусель, выстроившись в определённый порядок, оглашая окрестность прощальными криками, через знакомые места для отдыха с едой и водой, оставляя позади тысячи километров. Не все выдержат трудный путь. Но из года в год зов природы несёт их к родным местам, происходят радостные встречи и щемящие расставания. Вслед за воздушным росчерком улетевших журавлей, расписывается осень на косогорах золотисто-багряными вензелями. А тут и пора «бабьей осени» с летящими легковесными паутинками подойдёт, когда «кто пораньше встаёт, тот грибов наберёт». Посвежевший воздух полнится запахом прели. Как последний привет лета выглядывают плоды-фонарики шиповника. Утренние росы гроздьями виснут на травах, по низинам пластами туманы стелятся. Нет-нет, да и пройдёт ливень с гулкими раскатами грома. Хлестанёт по окнам, крышам, закрывая видимость дождевой завесой. Мокрые чёрные деревья как хмурые стражники, зябко ёжатся молодые деревца.
А потом поплывут по скучному ноябрю-полузимнику серые заплаты облаков, станет немноголюдно, неуютно. Рассвет с сумерками среди дня встречаются. Ночи будут тёмные, продолжительные, «на двенадцати подводах ехать».
В грозовые вечера дождь будет мелко сеяться, да долго тянуться. Не скрипят под тяжестью шагов насквозь промокшие крылечки, с трудом открываются набухшие деревянные двери. Не слышно радостного щебета нахохлившихся птиц. Золотистая от солнца летняя полянка, что красовалась летом мелкой гвоздичкой, иван-чаем, душицей забылась в осенней неге. Ветер на ней свил травы так, что и самому уже не распутать, так и оставил в зиму сплетёнными. Теперь на них, выгнув спину коромыслом, месяц пляшет на морозце. А тут и стужайло глаз снегом потешит, долгожданный путь санный установит. Набросит на землю шубу тёплую, наденет белые колпаки на пеньки, нахлобучит пушистые шапки на кустарник. Метель начнёт ластиться к деревьям, петь, убаюкивая, с посвистом ветра. А мороз будет строжиться на непослушных. Отдыхай, земля моих предков. Набирайся сил, колыбель моя, сердцу близкая. Будь опорой и кормилицей продолжателям рода нашего!