Сарай просел, еще пока не ветхий,
но подветшавший, лёг к забору креном.
Хрустален воздух сладкий предвесенний.
Мой белый двор расчерчивают сеткой
проталинок растущие побеги
и разбавляют пятна редких красок —
игрушечные всполохи пластмассы,
до марта похороненной под снегом,
оранжевый огонь шуруповёрта.
Поранившись, роняешь саморезы,
и кровью пахнет мёрзлое железо
и обжигает, притворившись мёртвым.