когда пройдут крутые холода, и журавли потянутся на север, из словарей диагноз «никогда» исчезнет, и озимых слов посевы зазеленеют, станут прятать птах день ото дня крупней и говорливей, в радиоточке зазвенит Вахтанг, и лодки закачаются в заливе, простые лодки недозревших лун, – всё вдруг вокруг покажется напрасным – коварство и жестокость нибелунг…
овраги, перепутья.
даже праздник, и тот утратит свой извечный смысл, всю красочность и приторность приветствий.
крючки одревесневших коромысл.
дробь теплого дождя по ржавой жести.
и что-то дрогнет в мартовском окне, или в апрельском, не настолько важно. и протрубят о будущей весне олени, журавли, рожок бумажный…
и всё не сбудется и сбудется не так [я возвращалась в прошлое для правок]
и в Бруттий отступающий Спартак, и следом Красс [всё рвы и переправы]
в итоге всё вернётся на своя… до нас нет дела неземным светилам
до встречи у подножия Саян. и до прощанья на мостках Итиля…