Дождь на рассвете стал стихать, но вдруг
он превратился в варево огня.
В испуге обнимаешь ты меня,
а защитить тебя я не могу...
Всё - словно бы в пророчестве. Однако
сдаётся мне, что это уже было.
Я слышал этот гром, я бурю видел,
я это чувство знаю: то не крах, а знак.
Кто вертит миром? На каких правах?
Иль данных Господом? Да неужели
мы, в пламени очистившись пекельном,
должны воскреснуть с ложью на устах?!
Дощ на світанку стих, але за мить
він перейшов у вариво огненне.
Сполохано ти горнешся до мене,
а я тебе не можу захистить...
Усе — як у пророцтві. Все. Однак
здалось мені, що це було вже. Наче
я чув цей грім, я це шаленство бачив,
я стан цей знаю: це не крах, а знак.
Хто грає світом? На яких правах?
Чи Богом даних? Та невже нам, темним,
очистившись і полум'ям пекельним,
воскреснути з олжею на устах?!