Этот день почти ничем не отличался от других дней в веренице серых будней и блеклых выходных, лишь торговка возле метро продавала букет физалиса, когда я возвращался с работы домой. Я запомнил это яркое событие, которое вызвало другие воспоминания. Много лет назад в саду возле дома по осени начинал краснеть китайский фонарик – физалис, и тогда же в садах собирали и сжигали опавшие листья.
Соседская девочка, с которой я дружил, рассказала мне о страшной тайне – Духе осенних костров. Она в свою очередь узнала о нём от живущего неподалёку старика, который часто сжигал осенние листья на лужайке близ своего видавшего виды дома.
«Говорят, этот Дух помогает сжечь печаль, – доверительным тоном поведала мне подруга. – Чтобы его вызвать, нужно очень захотеть избавиться от тяжёлых мыслей и чувств. Когда ты действительно захочешь освободиться, надо разжечь костёр из осенних листьев, ночью, и призвать Духа. Его зовут Окцидо». Когда я спросил, добрый ли этот Дух, она ответила: «Он не добрый и не злой, но страшный. Я никогда не пробовала его вызвать».
Тогда я лишь внутренне посмеялся над словами юной подруги, подумав, что старик просто решил рассказать страшную сказку ради забавы. Однако сегодня, вернувшись домой, я не мог отделаться от мыслей о Духе осенних костров. Рутина с одиночеством дарили поразительно много горечи и печали, я почти разучился мечтать и надеяться что-то изменить или исправить в своей жизни. Это «почти» в итоге подтолкнуло меня совершить ритуал вызова Духа осенних костров.
Дождавшись ночи, я отправился в парк, достаточно большой, чтобы, не привлекая внимания, разжечь костёр. Листья сгорали довольно быстро, и я периодически подбрасывал новые в пламя. «Окцидо, – подумал я. – Какое странное имя». Закурив, я без особых надежд вымолвил вслух:
– Окцидо, Дух осенних костров, взываю к тебе! Явись и помоги мне!
Когда дым от горящей листвы внезапно уплотнился, я выронил сигарету. С замиранием сердца я следил за тем, как воплощается Дух осенних костров. Он оказался высоким бледным мужчиной с длинными пепельными волосами и серебряными глазами, одетым в подобие савана. Окцидо выглядел молодым и хрупким, но от него исходила холодная аура смерти. «Он не добрый и не злой, но страшный». Да, я испытывал самый настоящий страх, даже ужас. Мне хотелось убежать, но ноги не слушались меня, я едва не упал на колени.
Тонкие черты Окцидо были строгими, а взгляд серебряных глаз спокойным. Он слегка улыбнулся и произнёс ровным тоном:
– Ты приготовил жертву?
«Жертву! О боже!» Я сразу представил кровавый ритуал.
– Мне нужно было пролить на листья чью-то кровь? – дрожащим голосом спросил я.
Окцидо хмыкнул.
– Достаточно сигареты.
– Что? – мне показалось, будто я ослышался.
– Одной сигареты.
Поражённый спокойствием Духа и требованием «жертвы», я неверными пальцами достал из пачки сигарету и протянул Окцидо. Дух осенних костров взял сигарету, встал поодаль от костра и прикурил от огня.
– Давай поговорим, – выдохнув дым, сказал Окцидо.
Страх отступил, и спокойствие Духа осенних костров, его неожиданная человечность, идущая вразрез с тем, что доводилось читать или слышать про духов и высшие силы, передалось мне. Я задал волнующий меня вопрос:
– Откуда берётся столько печали в людских сердцах?
– Эта печаль, – ответил Окцидо, – словно палая листва на аллеях ваших жизней. Кому-то нравится вдыхать запах прели, орошая слезами палые листья. Кому-то нравится шорох листвы, и аллеи остаются засыпанными опалью. Многие хранят свои печали, потому что без них могут почувствовать себя опустошёнными, мёртвыми.
– Печаль питает жизнь? – изумлённо спросил я.
– Нет, это заблуждение любящих свою печаль, горечь, боль.
– Ты сжигаешь печаль?
– Да. Если человек настолько смел в отчаянии и безнадёжности, чтобы призвать меня, я откликаюсь и помогаю сжечь печаль. Ты оказался отчаянно смел, и я пришёл к тебе.
– Спасибо.
– Ты готов? – докурив, Окцидо бросил окурок в костёр.
– Готов ли я сжечь печаль? – уточнил я.
– Да.
– Готов.
Я действительно ощущал решимость и готовность расстаться с грузом прошлого и тяготами настоящего.
– Хорошо.
Окцидо взмахнул рукой, дым костра охватил меня, и я начал задыхаться. «Он не добрый и не злой. Он – Смерть», – такова была мысль, промелькнувшая в моей голове прежде, чем я потерял сознание.
***
...Белый потолок – первое, что я увидел, проснувшись в своей постели. Тело ощущалось удивительно лёгким. Я поднялся и подошёл к окну. На подоконнике в старой фарфоровой вазе стоял букет физалиса. Я открыл окно и устремил взгляд в ясное, чистое осеннее небо.