...Так порой бывает одиноко,
Что начнёшь приманивать судьбу...
Гумилёву нравилась Тисоко —
Та, с татуировками на лбу.
Девушка из племени масаи
С белым шрамом поперёк виска,
И была любовь её босая
Неостановима и дика.
В симбиозе страстности и страха
Трепетали ноздри без конца,
Словно бы распластанная птаха
Силилась взлететь с её лица.
Будто океан в момент затишья,
Вся она готовилась к прыжку,
На траву ложилась, как трёхстишье,
Ждущее четвёртую строку.
Как фелюга, севшая на отмель,
Был он обездвижен. А она —
А она жила себе наотмашь:
Ящерица, бабочка, струна.
Львиному была подобна рёву,
Чтобы обернуться тишиной...
Что же делать было Гумилёву?
Выучить язык её чудной.
Где одним обозначают словом
Плотскую любовь и детский страх,
А земля принадлежит коровам
И висит на выгнутых рогах.
...А потом, к своей вернувшись Анне,
Он твердил, что выбился из сил,
Говорил, что Анны нет желанней —
Женщины из племени сивилл.
"Ты не бойся, я тебя не брошу!,—
Он шептал, пока она спала, —
Только змеи сбрасывают кожу,
Мы меняем души, не тела!"
И потом в ту ночь приснилась Анне
В прозорливом смутном далеке
По цветущей шедшая саванне
Девушка со шрамом на виске.
Шли они путём земного круга
В изумрудной призрачной тени,
Женщины всегда поймут друг друга —
И друг друга поняли они.
Молча в реку камешки бросали,
Долгий разговор меж ними был —
Девушкой из племени масаи,
Женщиной из племени сивилл.