Его накрыло. Неожиданно и как то сразу. Он даже не успел подготовиться. Он не ждал ни беды, ни счастья ни с одной из четырёх сторон света. И поэтому когда это случилось, он отчаянно сопротивлялся! Он сопротивлялся и проигрывал. Проигрывал, смирялся и снова сопротивлялся. Сопротивлялся, как человек амфибия, пытавшийся перерезать мелкие ячейки сетей, опутавших его. Сопротивлялся как Гуддини, пытаясь разорвать цепи, сковывающие его. Он сопротивлялся . Но чем отчаяннее было его сопротивление, тем отчетливее он проигрывал. Все вновь и вновь наступающие утра, дни и вечера были подчинены этому сопротивлению. И только вязкая липкая ночь , погружая его в тревожный сон, ненадолго освобождала его от борьбы и от этого отчаянного желания освободиться от пут и сетей, от удушливых цепей, которыми накрывало его так некстати.
Он совсем недавно переболел. Подхватив много лет назад вирус Любви, он был ослаблен, как раненый зверь. Болезнь любви была тяжёлой и затяжной. Почти неизлечимой. Он только только начал выздоравливать, как в его ослабленном организме поселился новый неизведанный вирус. Вирус новой любви. Сопротивление его организма к новой болезни рисовало в уставшем от борьбы разуме немыслимые до этой поры картины.
На какой то момент он увидел себя серфингистом, стремящимся взлететь высоко по волне на скользкой от морской пены доске. На вершине волны были воздух, свобода, стремление, желание, солнце и высокое небо, в котором где то на белом облаке жила Мечта. Но поднимаясь на заветную волну, он неизбежно попадал во власть другой сильной набегающей водной стихии , сбивающей его с ног и заглатывающей его, словно зубастая пасть акулы. И тогда , резко падая сверху вниз в солёные воды океана , он захлебывался холодными брызгами воспоминаний прошлых уроков. Осложнения, полученные им после долгой болезни, давали о себе знать. Острая боль пронизывала всё его тело , сердце и разум. Мышцы импульсивно сокращались и вновь распрямлялись, пытаясь освободиться от самого себя, пытаясь сопротивляться всем волнам , накрывающим его.
В такие минуты его блестящий на солнце серфборд, начинал спотыкаться о волны и тонуть, унося его за собой, крутя и переворачивая его в океане непростых чувств и эмоций. Он видел себя, устало выходящим из вод океана на берег, видел себя , волочащим за собой обломки доски. Понуро садясь на песчаный берег, он хотел только одного-- тишины, покоя и одиночества. Того одиночества, которое уже не рвёт душу, не жжёт мозг, не ранит сердце. Устав от волн, бьющих его в самое сердце , он подолгу сидел на берегу, устремив взгляд на горизонт, туда, где синее небо и синий океан сливались в своём оргазме красок. Смотрел, думал и вновь отчаянно сопротивлялся своему желанию снова и снова войти в океан и взлететь на серфе высоко над волной. Туда, к Солнцу, к небу, к тому облаку, на котором жила или до сих пор живёт его Мечта.
Он отчаянно протестовал, закрывая, ладонями глаза, сжимая руками голову до боли, иступленно тряся головой, пытаясь смахнуть все видения перед собой, но волна манила его, звала своими переливами света, и он снова латал свой серф и шёл к океану, инстинктивно опасаясь, что за волной его опять будут подстерегать клыкастые пасти акул, охотящиеся за кровью его горячего сердца.
Борьба со страхом перед акулами заставляла его быть осторожным. Он сомневался в необходимости и правильности своих желаний, и поэтому снова и снова сопротивлялся этому влекущему чуду, что даёт взлёт на волне. Так и разрывался между желанием окунуться в высокие волны и привычным серым мирком, в котором он уже привык жить, не видя подолгу яркого солнца и светлого неба.
Но однажды, придя на берег океана и глядя на смелую волну, метавшуюся по водным просторам, он почувствовал на обожженных солнцем губах прикосновение свежего ветра, ощутил в себе желание вдохнуть полной грудью этот глоток воздуха и , не страшась своих сомнений , снова войти в океан. В океан неизведанной, непредсказуемой, но желанной Любви.
Натерев до блеска свой серфборд,
он с разбегом устремился в нахлынувшую волну. Страх и сомнения ушли на дно вместе с голодными акулами. Он летел на своём серфе по высокому гребню волны, искрящейся в лучах яркого солнца. Волна ласкала его плечи, звала вдаль от берега туда, где солнце рассыпалось самоцветами по переливам океана. Он больше не сопротивлялся своему желанию чудесного полёта над гладью воды. Небо словно открылось над ним и его мир стал приобретать оттенки радуги.
Страха в сердце больше не было. Цепи, сковывающие тело , разомкнулись и ушли на дно океана. Сети, связывающие его желания, он разорвал одним движением руки.
Альбатросы, пролетая над океаном, могли наблюдать за человеком, кружившимся на своём быстром серфе посреди океана. Широко раскинув руки, он обнимал искрящуюся в солнечных лучах Волну.
Человек и Волна были счастливы в своём безумном танце. Чистое синее Небо было их крышей. Ветер охранял их своими крыльями, словно стенами.
Солнце грело их своим радостным теплом.
Он перестал бояться самого себя и своего желания. Отпустив себя навстречу Волне, он, подхватив свой видавший виды серфборд, стремительно и бесстрашно бежал от кромки берега в воды океана.
Океана Любви.