Я шел к другу, с которым дружил еще с детства,
Когда-то мешал он мне нюхать клей.
Я шел к другу, мечтаю душой раздеться
И поведать всю правду, не боюсь слез соплей.
Мы с этим другом делили девчонок,
Издёвки его дошли до печенок!
Мы с этим другом меняли проводку,
Его дама учила меня курить сквозь колготки.
Мы с этим другом спасали друг друга,
Дрались, мирились, косяк отпускали по кругу...
Чего только не было! Он резал руки,
Бывал на войне, занимался наукой,
Ушел из семьи, воровала в ресторане,
Едва не убил меня, будучи пьяным!
Три четверти жизни, я с ним дружил,
Оберегал, клял, ругал, дорожил.
Я шёл, спотыкаясь, перепутал троллейбус,
Я ожил с утра, а ведь думал, повешусь!
Я шел рассказать, как недавно я умер,
Как две недели провел в белом шуме...
Как в пустоте звенящей квартиры
Я ржавой иголкой латал свои дыры,
Как в глубине беспросветной кровати
Я хотел утонуть не желая вставить... И
Я зашел в магазин, конечно, за алкоголем,
Почти что не дергаясь от ноющей боли.
Кассирша в татушках с волосами зелеными,
Мне предлагала ещё взять что-то соленое...
Я шел спасаться по скользким ступенькам,
Сначала мы пили на гитаре он тренькал.
Потом я, кажется, плакал. Он руку клал на плечо,
И а я, задыхаясь, говорил горячо.
Я ведь прожил лет уже три десятка!
Жил ярко и бурно, до дна, без остатка...
Ни о чем не жалел, но чего-то стыдился,
А потом промахнулся - осекся, влюбился,
Пропал, потерялся и, в полураспаде,
Мечтал лишь о слове, Молился о взгляде!
И, сгорая в квартире в компании мебели,
Я вспоминал, что читал вроде у Бредбери,
Что когда любят двое - это любовь,
А когда лишь один - то болезнь, просто боль!
У нее есть мужик, деньги, дети, машина...
А я сумки таскал её из магазина!
У меня есть душа нарывах и язва,
Так не бывало, не бывало ни разу!
Вот так вот я умер - меня украл кто-то ночью.
Я не верил, что жил, писал стихи пьяным почерком.
Вот так вот и было все, как есть без остатка!
Я был размазанным, жалким и гадким,
Друг - понимающим, сильным и твердым,
Чтоб отрезвить, он меня заехал по морде.
Так уже было и не раз еще будет,
Холодное пиво и теплые люди.
Холодные люди и спиртное горячие,
Ставшая шрамом на погоду болящее.
Я умер в два тридцать, в позатот вторник,
Сегодня с утра я родился повторно.
Я был живым, в дыму прокоптился,
Едва не подрался и крепко напился.
И шел домой с головой-колокольней,
Проклиная себя и позатот вторник,
В благодарности к другу, в похмелье и в счастье
Я наконец-то собрал свои части!