Как Лазарь,
в погребальных пеленах,
пропитанных
трупным ядом обыденности,
я изнывала впотьмах,
в зоне недосягаемости
и полной невидимости.
И не знала, что ты рядом.
На расстоянии мысли,
проницаемой взглядом.
И вдруг в разбелённой рассветом
газовой саже беззвёздной ночи
забрезжило силуэтом.
Похож? Да пока не очень.
Память - скупец
и скаред,
выдаёт, как цедит.
Вроде, неисчерпаемый дебит.
Но границ рубец
непроницаем.
По капле, как кровь из верхней фаланги,
в которой розовый шип,
по глотку, когда на всех - на дне фляги,
путём зачёркиваний и ошиб-
ок ты стал проступать на бумаге.
И я с удивлением видела,
как с каждым новым абзацем
слой за слоем спадал мрак и
ты переставал быть галлюцинацией.
И я была сестрой Лазаря -
то внимательной Марией,
то заботливой Магдалиной.
Рада, что спустился на землю,
перестал быть грёзой и мрией.
Обрушился прорванною плотиной.
Вот ты обретаешь плоть,
обрастаешь остовом и тканями.
Мне осталось ещё чуть-чуть распороть
потайные швы памяти.
И опять заструит неподвижная кровь
по артериям и капиллярам.
Ты ли это, нерастраченная моя любовь,
пропавшая даром?
Выпал из отворившихся небес,
или выпустила мрачная бездна -
всё равно. Главное, что воскрес.
И я вслед тебе воскресла.