Ах, ты жизнь моя – портянка,
пара кирзовых сапог.
Степь. «Буранный полустанок»
да луны щербатый рог.
Храп в казарме богатырский,
лишь дневальный начеку.
Мы одни читали книжки,
приравняв перо к клинку.
Пролетала птахой тёмной
ночь степная сквозь меня,
но ни весточки из дома,
ни хотя б обрывка сна…
Млел фонарь. Выл ветер-нытик.
Я сидел, покой храня
Над астафьевской «Царь-рыбой»,
как над Родиной склонясь.
И она меня учила,
и хранила, как могла,
но ушла из неё сила,
обескровив красный флаг.
А потом, как листьев стая,
все от дерева тикать.
Журавлиный клин растаял,
не слыхать издалека.
… Лучше б я носил портянки,
пару кирзовых сапог,
чтобы не стопталась память
о родимый мой порог.