Печальна дева, бледнолица, не разбирая, что в пути
Бежала в чаще, как лисица, надеясь истину найти.
Ей слезы очи закрывали, но та бежала, что есть сил.
То ночь была в начале мая, где звезды лишь из всех светил.
Она бежала мимо речки, босая, кожу бил озноб
Да к дикой яблоне привстала, под звуки филинов и сов.
То древо дланью обрамляя, она, вздыхая, плачет "ах!
"Приди ко мне, сирена-птица, что прячется во злых ветрах!"
И ветер взвыл. Дрожат деревья, от страха дева замерла.
И видит - птица! Точно, птица! Но с головою! Умерла?
Быть может, сон все это, морок, на что надеюсь я в лесу?
И тут сирена молвит "Дева! О чем пускаешь ты слезу?"
"О, ты, царица песен, ночи! Да, я звала тебя, ответь,
Как жить мне с мачехой-злодейкой, побои нету сил терпеть.
И замуж сватают за злого, и руки от работы...вот,
Коль ты мне даже не поможешь, скажи, прошу, меня что ждёт."
В ответ сирена отвечает "Знать о грядущем не дано.
Завеса тайны охраняет, то, что всем людям суждено.
Бывает, даст судьба подсказку, бывает, рыбою молчит,
Ну а тебе скажу одно лишь: от бед судьба всё ж отлучит".
И дева, ярко улыбаясь, ей благодарна до небес.
И кажется, что не опасен, а так прекрасен тёмный лес.
И холод больше не тревожит, и на душе теплее ей.
Так не терпелось в путь пуститься да и проститься поскорей.
Но говорит сирена: "Слушай, ты так устала, цвета нет,
Бледна, холодная, побудь здесь, есть для тебя один совет
Ты ляг, и яблоня прикроет, я колыбельную спою,
Не ждут тебя, что ты вернёшься, я это честно говорю".
И дева тотчас же присела, легла в корнях, обняв себя,
Измученная вся, все тело, все ноги в ранах загубя.
Улыбка на устах сверкает, как и от слез блестит лицо,
В руках она любя сжимает от мёртвой матери кольцо.
И песнь лилась, на лес весь тёмный, что даже ветер замолчал.
Сирена пела звонкой трелью, как будто кто дитя качал.
И, в колыбельной растворившись, бедняжка улетела в сон.
Ей снилось счастье, снились птицы, ей снился колокольный звон.
И так легко, и так чудесно, и так спокойно на душе.
Закончилась сирены песня, а дева мёртвая уже.