Мне смешно, что во все тридцати два,
во все зубы, судьбе улыбаюсь,
что я в тёрках житейских жива,
да в грехах своих смертных не каюсь
А что каяться, если они,
не прекаянны и не простимы,
если тяжбы, весов тяжелы,
не измерить их тяжбы в помине...
Только смех остаётся душе,
я его принимаю, как светоч,
в своей стрёмной и ярой судьбе,
будто хлынуло яростным ветром...