Ещё издревле дуб берегло Приболотье,
Где хмельные луга, трясина и цветы.
Но, случилась реформа земель оборотных,
Царь велел оправдать крепостные мечты.
Хуторского Полесья былое величье,
в три обхвата дубы, не смирёной крови,
Раздосадовать могут осенним обличьем,
А скорее, к природе остатком любви.
И зелёные крылья в окрестности древней
Завлекут ли весной соловья для тебя,
Где распилят на плашки дубы у деревни,
И диковинный лес топором теребят.
Осушили болота (при памяти нашей),
Все дома, как грибы, на фундамент легли,
И надёжно вросли вековые в нём плашки
Тех смиренных дубов в тело тёплой земли.
Наливается яблоко. Птичек напевы.
Выше жаворонок
поднялсЯ неспроста.
Продолжается род без Адама и Евы:
Каждой птице под сводом своя высота.
Величавая мудрость подарена дубу,
Прорастая у храма, чтоб каждый с ним смог
Повстречаться однажды без пил лесорубов,
Ибо твёрдость его, как для Веры сам Бог.
Хуторские его неглубокие корни,
Но познанием прошлого селят уют
Воскрешеньем из мертвых и пеньем покорным...
Из хороших семян здесь дубы и растут,
Если нива чиста, а стезя родовая,
И апрельские почки открылись на свет,
Наступает с пасхальным теплом радость мая.
Продолжается жизнь, поминальным днём вслед.
Только вечность тогда понимаема дубом,
Когда кожа шершавость свою обрела.
А живёт ли потомок без пил и зарубок?
Если да, то уже в нём святые дела.
И тогда восстают молодые дубочки,
Под которыми корни – основа всему,
И весною на ветке, в раскрывшейся почке,
Обновляется мир, неподвластный уму.