Ты всё можешь, и Ты уже там, где не больно, - Тебе и прощать.
Хоть, бывало, гонялся за мразью с верёвкой по храму.
А с моим-то бессильным отчаяньем впору такое презренье при виде всеядства мещан
И такая дотошная память, что я на их месте, пожалуй, утроил охрану.
Впрочем, это понты. Есть предел, за которым бессилье рождает не гнев, а печаль
И лежать заставляет ничком, слыша, как от стыда сердце бухает гулко.
За такое одним всемогущим, которым не больно, под силу прощать.
Может, тоже потом научусь. А покуда течёт во мне уксус из той самой губки.