Показатели крупнотоннажного производства продукта на одном из заводов в нашем городе были неудовлетворительными. Мы - я, руководитель группы и начальник лаборатории ЦЗЛ завода, разработали новую технологию, позволяющую существенно улучшить эти показатели. Основные положения разработки были защищены двумя авторскими свидетельствами СССР.
Какой изобретатель не мечтает, чтобы его изобретение было использовано (тогда это называлось «внедрением)? И мы исключением не были.
Что нужно было сделать, чтобы это случилось? Думаете нужно было доказать эффективность разработки? Нет. Нужно было, прежде всего, материально и морально заинтересовать тех, от кого зависело решение об использовании разработки в производстве - пришлось включить в псевдо авторы изобретений главного технолога завода, начальника ЦЗЛ и технолога цеха. Это при том, что они имели право на вознаграждение за содействие использованию изобретения в производстве. Тогда такие вынужденные коллективы из авторов и псевдо авторов были делом обычным и назывались они «братской могилой». И все же мы допустили ошибку – не пополнили братскую могилу главным инженером и директором завода. В результате переход на новую технологию не состоялся.
И вдруг обстоятельства изменились – первая случайность. Был принят новый государственный стандарт, согласно которому показатели продукта, выпускаемого заводом, стали отвечать более низкому сорту. Соответственно, снижалась цена продукта, что угрожало заводу невыполнением плана по реализации продукции и вытекающими отсюда неприятными последствиями. Поэтому, нашу разработку решили использовать незамедлительно.
Первые дни работы производства по новой технологии были вполне драматичными. Выход продукта был меньше прежнего. Возник большой перерасход сырья. Казалось, что все пропало. Но через пять дней работа наладилось - показатели производства стали такими, как мы ожидали. Выход продукта увеличился почти на 30%, а показатели его качества стали отвечать высшему сорту. При этом были сокращены несколько трудоемких стадий, в том числе с использования активированного угля, от которого стены цеха были черными, почти половина оборудования производства было высвобождено. Также стало возможным извлечение из отходов производства основного и сопутствующего, еще более ценного, продукта.
Технология извлечения мы также разработали и защитили авторским свидетельством СССР. Она была очень простой. Однако эта технология на заводе никогда не была использована по обстоятельствам, описанным ниже, и миллионы рублей ежегодно уплывали в канализацию.
Прошел год. Производство работало как часы. Мы обратились к главному инженеру с просьбой составить акт об использовании изобретений, рассчитать экономический эффект и размер авторского вознаграждения.
В то время по закону сумма авторского вознаграждения составляла 5% от суммы годового экономического эффекта, рассчитывалась и выплачивалась изобретателям каждый год в течение 5 лет. Однако сумма вознаграждения на одно изобретение не должна была превышать 20 000 руб.
Экономический эффект рассчитать было просто. Он составлял разницу себестоимости 1 тонны продукта после и до использования изобретений умноженную на годовой выпуск продукта в тоннах. Тем не менее, выполнить нашу просьбу главный инженер не спешил. Наконец нас ознакомили с результатами расчета экономического эффекта. С удивлением мы обнаружили, что экономический эффект занижен более чем в 10 раз. Мы знали себестоимость продукта до и после использования изобретений и величину его годового выпуска, что позволяло нам легко оценить действительный экономический эффект. Следует отметить, что даже при заниженном заводом экономическом эффекте через два года расчетная сумма авторского вознаграждения превысила бы 20 000 рублей на каждое авторское свидетельство. Однако произвол начальства был чрезмерным, а для меня важнее авторского вознаграждения был действительный показатель высокой эффективности нашей разработки - я тогда готовился к защите диссертации на соискание ученой степени доктора технических наук.
Переговоры с главным инженером и директором успеха не имели. Нам было отказано в самой грубой форме, включая отборный мат из уст директора. Дело в том, что этот завод был военным, и его начальники вели себя как удельные князьки.
Я решил подать исковое заявление в городской народный суд. Два действительных соавтора изобретений меня поддержали. Чтобы выяснить, как написать заявление я пришел к руководителю коллегии адвокатов за консультацией. Это был, на первый взгляд, мрачноватый и замкнутый человек. Первое впечатление было – откажет. Нет. Он внимательно выслушал меня и посмотрел мои бумаги. Затем сказал – Несмотря на большой опыт, я впервые сталкиваюсь с таким иском, поэтому дам вам все стандартные атрибуты искового заявления, а содержание вы напишите сами. Потом покажете мне.
Я взял сборник законов, касающихся изобретений, рационализаторских предложений и новой техники, и написал исковое заявление. Заявление я показал адвокату. Он его прочитал внимательно, и вдруг с улыбкой посмотрел на меня – Все правильно.
Я зарегистрировал исковое заявление в суде. Для судьи иск изобретателей тоже был новинкой. Нужно было назначить экспертов для определения экономического эффекта и суммы авторского вознаграждения. Через несколько дней я узнал, что возникли проблемы. Эксперт был назначен. Но после ознакомления с делом, он заявил – Я живу в нашем маленьком городе и хочу жить спокойно.
Судья назначил другого эксперта – главного экономиста крупного предприятия соседнего города. Она составила акт экспертизы и передала его в суд. Я ознакомился с этим актом. Он был составлен с грубыми отступлениями от требований закона. Были основания полагать, что в акте подтасованы экономические показатели, потому что суммы экономического эффекта в акте экспертизы и в расчетах завода практически совпадали. Акт экспертизы был настолько топорным, что опротестовать его было легко.
Снова возникла проблема с экспертизой. Чувствовалась солидарность городской номенклатуры. Судья дал мне понять, что на него уже давят. Не знаю, чем бы это кончилось, но все изменил нелепый случай – второй случай. В области проходили учения по ГО. Комиссия прибыла к заводоуправлению завода. В автомобиле сидел первый секретарь горкома КПСС, а в кабинете сидел директор завода. Между ними сновали порученцы. Дело в том, что секретарь считал, что директор должен его встретить у автомобиля и провести в свой кабинет, а директор считал, что слишком жирно встречать так секретаря – пусть сам поднимется в кабинет. В общем, поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. В результате городская номенклатура встала на сторону секретаря. Это сразу упростило назначение экспертов. С согласия и одобрения директора НИИ и директора крупного предприятия были назначены три эксперта: два кандидата наук из НИИ и главный экономист предприятия.
На первой встрече с экспертами я понял, что всю работу по составлению черновика акта экспертизы придется выполнить мне, а окончательный вариант будет принят экспертами. Для составления акта необходимы были документы завода с фактическими экономическими показателями производства. Судья такие документы затребовал, но завод не отреагировал. Тогда эксперты решили с письменным поручением судьи пойти на завод и либо взять документы, либо снять их копии. Случилось так, что на заводе был только что назначенный на должность главный бухгалтер, который ничего не знал о нашем иске. Он выдал необходимую документацию экспертам - третий случай.
И тут мы увидели всю заводскую кухню. В рассматриваемый период цех принимал новый начальник. В акте приемки было указано, что сырье списывалось не по фактическому расходу, а с большим завышением, на складе находилось большое количество неучтенного продукта и сырья. Технолог цеха был наказан снижением суммы премии на 50% ;. Кроме того, часть экономического эффекта была списана на явно надуманные рационализаторские предложения, которые не могли повлиять на показатели производства. Стало понятно, что завод убивает двух зайцев: скрывает истинный объем выпускаемой продукции и увеличивает размер вознаграждения своим работникам, используя надуманные рационализаторские предложения.
У завода были причины скрывать действительный объем выпускаемой продукции. Показав его, завод мог получить премии, переходящее Красное Знамя и даже правительственные награды, но уже на следующий год получить повышенный план, так сказать, «от достигнутого», который выполнить будет сложно – ведь резервы будут исчерпаны. Невыполнение плана влечет за собой крупные неприятности. Поэтому завод решил в своих отчетах выходить на действительные показатели постепенно. Когда мы получили документы, вскрывающие эти действия, на заводе начали беспокоиться, однако позиция директора завода не изменилась. У нас не было цели использовать эти документы для разоблачения, в общем преступных, действий завода, и мы предложили компромисс, но директор был непреклонен.
В конце концов, акт экспертизы был составлен. Экономический эффект достигал 3 миллиона рублей (советских) в год. Это сразу же выводило расчетную сумму авторского вознаграждения далеко за сумму, ограниченную законом. Судебные заседания проходили бурно. Кроме представителя ответчика, судья вызвал в качестве свидетелей почти все начальство завода. В ходе заседания суда оно юлило и выкручивалось, отвечая на вопросы, вместо того, чтобы спокойно и с достоинством заключить мировое соглашение. Мне даже показалось, что судья был доволен, что обломал по-своему этих крутых князьков. В зале заседания суда оказались рабочие завода, которые в суде оспаривали какие-то действия администрации. Они были в полном восторге, наблюдая за позорным поведением «классового врага»
Суд принял решение в нашу пользу.
Завод получил это решение, и на его основании директор издал приказ о выплате авторского вознаграждения, но только «своим» - псевдо авторам, которые не участвовали в исковом заявлении. Что можно сказать о таком директоре – то нас материл, то с первым секретарем горкома КПСС ссорился – кто важнее, то здесь оказался не на высоте. Мы пошли к судье, получили исполнительный лист и в банке получили свое вознаграждение.
Так как завод отказался выдать нам акт об использовании изобретений и расчет экономического эффекта от их использования, мне пришлось в диссертации приложить копии решения городского суда и акта экспертизы – четвертая случайность. Почему то коллеги говорили мне, что это может вызвать негативное отношение оппонентов и членов ученого совета. Я с ними не соглашался, да и выбора у меня не было.
В действительности все оказалось не так, как говорили коллеги. В МХТИ имени Д.И. Менделеева, где я защищал диссертацию, видимо впервые увидели такие доказательства экономического эффекта. В то время, документы, подтверждающие экономический эффект, выдавали заводы без какой либо существенной ответственности. В них часто указывался преувеличенный экономический эффект или ожидаемый в будущем. К таким документам оппоненты и члены ученого совета относились скептически. Решение суда исключало какие-либо сомнения в том, что экономический эффект действительный. Это вызывало доверие оппонентов и членов ученого совета, и их благоприятное отношение к диссертации, и ко мне. Я также приложил копии нескольких заседаний коллегии Министерства химической промышленности СССР. В них отмечалась, что в течение двух лет не удавалось начать производство продукта на новых, недавно построенных, производствах, из-за существенных недостатков технологии, разработанной отраслевым НИИ, и что, ситуация изменилась после использования технологии, разработанной нами. Отмечу, что в связи с этим у НИИ были очень большие неприятности на уровне ЦК КПСС.
Перестройка была в разгаре. Настроение ученых было «революционным». И я в их глазах выглядел, как борец с номенклатурой, хотя себя таковым не считал. Вот моим соавторам все вышло боком. Начальник лаборатории был вынужден уволиться, руководителю группы запретили курировать производства продукта. Ее подчиненные - лаборантки написали телегу начальству – они возомнили себя авторами изобретения, потому что мыли лабораторную посуду. В общем, деньги и зависть свое сделали.
После предзащиты, к моему удивлению, меня поздравляли многие незнакомые мне преподаватели МХТИ. В типографии в срок, короче обычного, мне отпечатали автореферат. При этом отпечатали дополнительно 10 лишних неучтенных экземпляров автореферата, хотя это делать было категорически запрещено. Нарисовали мне подробную схему маршрутов транспорта, чтобы было удобно добираться до организаций, в которые я должен был передать авторефераты. Обычно девушке, которая вела звукозапись защиты, дарили конфеты или цветы. От моего подарка она категорически отказалась. Диссертацию я защищал 13 мая в пятницу ;. Защита прошла отлично. Все документы я оформил за три дня (ученый секретарь сказала, что я установил рекорд). И в последний третий день ученый секретарь отвезла их в ВАК. Решение ВАК о присвоении мне ученой степени пришло скорее обычного.
Здесь уместна поговорка – нет худа без добра. Ведь все начиналось нехорошо, но для меня завершилось неплохо. И не было бы этого неплохо, если бы не случайности: приняли новый стандарт; глупая ссора директора и секретаря; новый главный бухгалтер, по незнанию выдавший документы экспертам; завод не выдал акт об использовании изобретений и расчет экономического эффекта.
В СССР изобретатель имел практически все, необходимое для исследования и разработки, но сложности в использовании изобретений в производстве и ограничение размера авторского вознаграждения полностью исключали возможность появления профессиональных изобретателей. Не использование изобретений прерывало воспроизводство техники на более высоком уровне, что вело к застою в экономике.
Сегодня от завода остались развалины. Война сделала свое дело. Но надежда умирает последней.