Постарел, поседел я.
Устал от житейской мороки.
Отбренчал на гитаре.
Отплавал своё и в морях, и в гульбе.
И не жаль,
что уже написал свои лучшие строки,
жаль, что все — не тебе,
не тебе, не тебе!
Я закрою глаза —
а твои всё не гаснут,
спокойны и строги.
Я раскрою окно —
ночь дыханьем твоим
прикасается к листьям в саду…
Жду свиданья с тобой,
как отбоя воздушной тревоги,
а разлуки с тобой,
как пожизненной каторги, жду.
Всё уж, кажется, сказано в мире об этом,
написано, спето…
Ты глядишь на меня со страниц, и холстов,
и из бронзы литья,
в Эрмитаже и Лувре живёшь,
и во Пскове, и где-то на Виа Венето —
моя Ева,
Мария моя,
Ярославна моя…
Нет.
Седой головы не склоню пред судьбой за какие-то крохи.
Пусть всё тоньше,
все уже заката горит полоса…
Ни черта!
Я ещё напишу свои лучшие строки: коль ты есть —
значит, в мире бывают ещё чудеса.