Я сказал: постой, но моя планета
Нас рвала с себя, как садовник сныть,
Разве же по силам мне, не-поэту
В этом мире что-то остановить?
Я старался, правда, старался честно
Изменить, распутать, призвать к уму,
Но терзая слог и рифмуя тексты,
Ни за что не справиться одному.
Я кричал им громко: проснитесь, люди,
Каждый сам себе не судья, не врач,
И на площадь вышел, ополоумев,
Чтобы распахнуть перед ними плащ.
Чтобы им поведать большую тайну,
А затем простить, отпустив грехи,
Я бездарно пел, привлекал вниманье
И читал дурные свои стихи.
А потом приехали люди в белом,
Или в сером, чёрном - неважно то,
И держали пристально под прицелом,
А ещё - в машине с большим крестом.
Так, ни в чём по сути не виноватый,
Пострадав напрасно за род людской,
Я лежал на койке во тьме палаты
И мечтал с уколом найти покой.
Застучало сердце легко и часто
В ненадёжной клетке моей груди,
Мне сказали сверху: окстись, несчастный,
Тут таких отчаянных пруд пруди.
Но в конце смягчились, сказали: ладно, -
И от высших чувств перешли на «вы»,
- Не бывает так, чтобы шоколадно
Было всем от бабочки до травы.
Посмотрите, звонко смеются дети,
Корабли упёрлись в края земли,
Ваш посыл и правилен был, и светел,
Только вы свой мессендж не донесли.