Как в зеркалах в дыму волненья
на мшистой цвета хром скале –
в зрачках : с друг друга отраженья
и волн и звёзд в ночном тепле –
как метроном до отправления
куда-то в предрассветный час
в дыму волнения…
футболки, шорт и тапок латы
так себе – выйти в даль – на нас,
когда пешком иль вплавь куда-то…
но тело, тело обретало
связь… кровь – с водой сливало
морской, с сиянием небес…
и я с волной в бессонном блеске
на невесомом, безызвестном,
на том одном, не пожелтевшем,
в чердачных письмах уцелевшем,
огнистую на нашем вязь
вслух перечитывал… – как гром,
как мерный тихий тайный гром,
бил метроном, сжимая время,
и время, задыхаясь, злясь,
со стороны, где было темя,
царапалось…
и свежесть вилась безврем'енья
и нас сирен разило пенье
и ближе к месту приглашения
пора была…
Мы были вместе в ожидании,
мы были врозь в домах вины –
мы были с детства на свидание
заветное приглашены.
И мы давно как будто знали,
как только изумрудно толщи
со дна светиться начинали, –
что времени не будет больше.
Любое, – если вдруг бы мне,
вдруг захотелось чтобы брызги
едва касались пальцев ног –
он претворить охотно мог
моё желание вполне, –
был бы предмет желанья близок.
А я ? Я мог читать лишь мысли.
… и звёзды точно языками
огней лизали кожу зренья…
и я из кожи вон губами
росу морского вдохновенья
прочесть пытался, чтобы выбрать
наш путь по небу ль, по воде, –
он сожалел, что мы не рыбы,
я сокрушался : крылья где ?
И он, едва тот заалел
рассвет – поплыл ко дну морскому…
я к самой близкой полетел… –
мы стали порознь невесомы.
И там, где были наши `домы,
стояла скорбь, рассвет алел,
где утонул и кто сгорел –
предполагали, но не знал
никто – рассвет
был слишком ал …