Бусинке
весь ужас в том, что я тебя люблю
и, пробираясь через сонм несчастий,
оказываюсь мира частью —
песчинкой, каплей, строчкой на стекле
мой быт раскроен, выкройка стройна,
дни чередой идут — как сахар в кофе,
и как кусок подошвы на Голгофе —
вокруг всё тихо, а внутри война.
весь ужас в том, что ты мой свет и день,
и я мечтаю разо
чароваться
как тряпочка от ветхости порваться
и стать как тень — полуденная тень
весь ужас в том, что не могу дышать,
перед глазами — ты, и ты, и только,
а на столе лежит сухая долька
и разъедает к чёрту мой покой.
я даже не могу сказать: открой,
и на тебя смотрю как на виденье,
холодное, тоскливое сомненье,
и ты в глазах — так каждый день — стеной.
мне все сезоны — болью в подреберье,
крошится и ломается кулич,
я запускаю в небо вой и клич,
а эхом получаю только перья
от птиц из клеток вырванных за плач
и я себе и демон, и палач,
и психотерапевт, и кардиолог,
и бесконечно путь в тупик мой долог
и ужас в том, что я тебя
люблю