Тропой каменистой по склону, всё ниже и ниже,
К подножью Машук опускается небо с вершины.
Здесь вздорная молодость, вздоха судьбы не расслышав
И знаку господню не вняв, путь земной завершила.
*
Приходит время отдавать долги.
Единственная в старости услада:
Бродить по тропам прошлых листопадов
В бессоннице среди ночей глухих.
Качает полночь маятник часов.
Бокал с вином, игра огня в камине…
Порой в молитве вспоминаю имя,
Печалью тронув снег моих усов.
Давно то было. У горы Машук.
Дождливый день, – я помню это точно.
Друг против друга на краю порочном
Мы встали на седьмой – по Данте – круг.
Бредя по узкой тропке бытия
На прошлое теперь смотрю я шире.
Гора Машук – пригорок в диком мире.
Стрелялись мы, но целился лишь я…
Он злил меня, мешая тьму и свет.
Поэт-изгой, любитель точной рифмы!
Мартышичем дразнил, и каждый стих мой
Высмеивал при всех, мол, полный бред!
Терпенью моему настал предел.
Пусть для него я эпигон, не спорю.
Хоть он с царём и высшим светом в ссоре,
К Пяти горам напрасно залетел.
Он высмеял в тот вечер мой кинжал,
Не раз спасавший жизнь мне средь абреков.
Я уважал свершивших хадж свой в Мекку,
Клинок среди врагов лишь обнажал.
В бою кинжал давал мне право «быть»,
А он – игрок, актёр на сцене жизни.
Создать успел бы многое до тризны,
Но не дано судьбу перекроить.
Он стал бессмертным даже за чертой!
А без дуэли кем бы слыл в народе?
Не прав Экклезиаст, что всё проходит.
Он славу смертью разделил со мной.
Порой вопросов целая сума…
Брось камень, если молод и безгрешен.
Я в старости своей детьми утешен,
А горя больше нет, чем от ума.
Не думается ночью о простом...
Я Богу и царю служил без лести.
Дуэль моя была защитой чести,
Но оправданья всё ж ищу в былом.
…Угли в камине тлен припорошил.
Допью вино, сознанье затуманив, –
И, может быть, на сердце легче станет
Мой тяжкий груз, с которым жизнь прожил.
=====================
Фото автора.
Домик Лермонтова в государственном музее-заповеднике Пятигорска.
В этом доме поэт провёл свои последние дни и сочинил последние стихи.
Сюда же после дуэли привезли тело убитого поэта.
До сих пор Домик Лермонтова сохраняет свой первозданный вид.