Туман с утра
облапил Ялту,
заграбастал.
Пытался в жизнь её
себя насильно
вкрапить.
Ворчал:
— Моей ты
будешь, милая,
и баста!
С косматой шерстью,
сивый мишка
косолапый...
Дождь налетел,
грустя пустился,
горько плакать.
Но бриз развеял
муть, кружась
гусиной стаей.
Не зря он слыл
охочим дуть,
любви во благо —
Туман
мороженым июльским
начал таять...
Не смог и я
в тумане чувства,
долго прятать:
— Моя мистическая! —
кровь, как дрожжи
бродит.
И, здесь,
бессильны отворотные
обряды.
Жаль, с губ твоих
слетает:
— Брось, смешной,
я — против...