Июль 1991 г.
Переписываю свой дневник морского похода уже по возвращении в Магадан, когда, слава Богу, всё позади, все живы-здоровы, и каждый для себя сделал конкретные выводы. Некоторыми из них сразу хочется предварить походные записи. Я написал: здоровы, - и тут же подумал - если не учитывать довольно серьезной моральной усталости, доходящей иногда до полного измождения... Начать с того, что путешественники оказались совершенно противоположными по характеру и, что более грустно, - по мировоззрению. Несходство взглядов, увы, слишком пагубно сказывается на отношениях внутри маленького коллектива, находящегося в замкнутых условиях похода. Нас было четверо. Самый старший - Юрий Сергеевич. Ему за шестьдесят, но выглядит бодрячком. Удивляет его всегдашняя невозмутивмость и выносливость в самых различных ситуациях, даже экстремальных. Я не помню его чем-то недовольным. Всегда приветлив и улыбчив, в то же время слегка отстранен, молчалив, немного загадочен… Он капитан, сидящий сзади, а на переднем месте байдарки — его матрос Серёга. Геолог, парень открытый, компанейский, не лишён юмора. Руководитель похода — Лёня, он же — капитан второй байдарки, в которой матросом — я, единственный новичок среди бывалых туристов-водников. Как руководитель, Лёня оказался слабеньким, ни с кем никогда не советовался и неудивительно, что делал иной раз нелепые ошибки.
Каждый жил сам по себе. Общих интересов было очень мало, темы разговоров иссякли на второй — третий день, и мы просто терпели друг друга оттого, что деваться было некуда. Да, в любом походе самое важное — способность уживаться с человеком независимо от его взглядов, привычек и недостатков. Без этого ни одно путешествие не может пройти нормально. Вспоминаю свои прежние походы, экспедиции — всякое бывало, но такого ощущения пустоты и тоски не было. И сам поход сейчас мне представляется безумной авантюрой, поскольку плохо подготовленная команда, не имеющая достаточного опыта, отправляется в неизученный, ненаселенный район, сложный в климатическом отношении, даже не взяв с собой нужного количества продуктов...
Долгие дни ожидания у моря погоды (в буквальном смысле) тянулись невыносимо. Меня выручали… стамеска и резачок, которые я таскаю в рюкзаке во всяком походе. Часто я садился в сторонке и принимался обрабатывать каку-нибудь гнилушку, вырезать поварёшку, кружку или подсвечник. Иначе от скуки и безделья впору было упасть и зарыться лицом в свинцово-серую грязь обнажённого в отлив морского дна.
Ладно, я начинаю…
9 июля.
Самолет по маршруту Магадан — Северо-Эвенск. Далее вертолетом до поселка Верхний Парень. Позади осталась городская суетная жизнь с её проблемами, заботами и тревогами. Пропади она пропадом хоть на один месяц. Цель нашего похода - обогнуть на байдарках вдоль береговой линии полуостров Тайгонос, глубоко вдающийся клином в Охотское море. Сначала спуститься вниз по реке Парень до Пенжинской губы, разделяющей этот полуостров и Камчатку...
10 июля.
От Верхнего Пареня до реки километра три мы тряслись на тракторной телеге. Река Парень в план начальника не входила — по ней он хотел сплавиться на моторке, чтоб не тратить время и поберечь байдарки. Уговаривать местных алкашей насчёт моторки не пришлось — они сами прикатили вчера на тракторе, когда узнали, что им посулили целых три «пузыря». К моему недоумению, Лёня легко поверил их заверениям, что назавтра с утреца они всенепременно будут здесь со своей моторкой, но для разгона им крайне нужно зарядиться прямо сейчас. Лёня достал «пузыри» и присоединился к жаждущим. Тут же, на берегу, всё было выпито, и наши повеселевшие извозчики поехали домой. Больше мы их не видели.
К морю добираемся своим ходом. Отмахали полсотни км, осталось примерно 10. Ночевать будем на косе. Уже съеден ужин, поставлены палатки. В воздухе разливается звон комаров. Слабый ветерок их не колышет, дым от костра не отгоняет. Комары еще более злые, чем на вчерашней стоянке, где за всю ночь заснуть они мне не позволили. Что за ночь предстоит сейчас, я уже представляю. А день был очень трудный. Впервые сел в байдарку и навалился на весла, не жалея сил. И сейчас чувствую, как намяты ладони и не проходит напряжение в плечах.
11 июля.
Вынужденная днёвка. Поселок Нижний Парень оказался от места вчерашней ночевки всего километрах в семи. А нам нужен хлеб, чтобы пока не трогать скудный запас сухарей. Мы причалили и пошли в поселок. Там хлеба не оказалось, — его пекут столько, сколько нужно в поселке. Впрочем, миловидная корячка пообещала, что к вечеру испечет для нас 20 буханок. Нечего делать, подождём.
Отдыхаем, расположившись на песчаной косе. Жарим здоровенную кетину и варим из нее уху. Это местный рыбак, проходивший мимо, с сочувствием поглядел на нас, а потом поделился уловом..
Вот уж и время за полночь. Хлеба дождались, уплели сразу целую буханку. Очень вкусный, теплый и пышный. Кажется, такого вкусного хлеба я никогда не пробовал. Ай да корячка! Руки бы ей расцеловал!
Медленно укладываемся, нехотя расходясь от костра. Спать не хочется, хотя подъем через 4 часа, чтобы пораньше выйти к морю. Комарья сегодня поменьше, днём даже позагорали. Вообще жара такая, будто мы где-то в Средней Азии. В поселке нам сказали, что такого жаркого лета здесь не помнят. Да, и вот что бросилось в глаза: много собак, но они добродушны и совсем не лают. Живут здесь в основном коряки и эвены, но кругом слышна исключительно русская ломаная речь, смачно сдобренная матерщиной. Непонятно, знают ли они свой родной язык…
Еще удивил способ заготовки рыбы на зиму: она сохнет под открытым небом, развешанная на веревках и облепленная мухами и червями, которых корячки периодически смахивают.
12 июля.
Обилие впечатлений и эмоций за минувший день, по большей части отрицательных. Нет, трагедии не произошло. Но несколько совершенных ошибок привели к весьма печальным последствиям, а могло случиться гораздо хуже. Что именно могло случиться — я бы не сидел сейчас у дымного костра и ничего не смог бы ни написать, ни почувствовать. Потери такие: весло, фотоаппарат, сапоги и кое-что по мелочам. Весло у нас есть запасное, фотоаппарата жалко, но можно обойтись, а вот как мне быть без сапогов, я себе смутно представляю. Из-за плохой герметичности мешков также подмочена часть продуктов — ведь наша байдарка в какой-то момент была опрокинута вверх дном. Так закончилась наша первая встреча с морем и первая выброска на берег при штормовых волнах. Юрий Сергеич и Серега выбросились благополучно, даже не подмочив ноги, и, кроме того, помогли выбраться мне.
А началось с того, что утром мы отчалили без фартуков. Фартук должен закрывать, пусть и не наглухо, все щели между сидящим гребцом и краями байдарки. При сильном волнении вода внутрь практически не попадает, даже если волны захлёстывают через борта. Наш капитан забыл про них, про то, что фартуки не доделаны, хотя вчера целый день мы провалялись на пляже. А когда вышли в лиман и увидели, что море вдали становится всё более неспокойным, следовало или пристать к берегу, (что предлагалось руководителю, но тот пропустил мимо ушей), или вернуться. Но берег вскоре начался обрывистый, так что о высадке и думать было нечего. Волны между тем заливали байдарку и сидящих в ней с головы до ног. На дне появилась вода, Лёня её вычерпывал кружкой. А когда огибали первый мыс, случилась еще одна досада: отказал руль, сломалась педаль. Мы пошли вдоль берега, метрах в ста от него, присматривая место для выброски. Море вроде немного стало потише, но это лишь на большой глубине. Только чуть приблизились к берегу, огромные, высотой в 2 метра волны начали швырять байдарки, как спичечные коробки.
Волна накрыла нас метрах в 70 от берега, резко осадив байдарку и повернув её почти под прямым углом к ветру. Это произошло в тот моент, когда мы слегка подставили ей правый борт, вероятно — из-за отсутствия руля.
«Греби правым! Правым! Правым!» — В следующие секунды кричал за моей спиной капитан, кричал с надрывом, каким-то не своим всполошенным голосом… Берег стремительно приближался, нас несло на мысок, справа от которого различалась узкая бухточка шириной не более 30 м, устье маленькой речки. По команде Лёни я спрыгнул и ощутил ногами твердь, но тут же был сбит налетевшей волной. Лёня следом выскочил за борт, волна отбросила его на глубину вместе с байдаркой. «Держи байду» — закричал он. «Хватай весло» — я протянул ему весло, немного отступив от берега. Опора под ногами исчезла, и я с головой погрузился под воду — в сапогах, с фотоаппаратом на шее, но без спасжилета.
«Плаваешь?» — спросил меня капитан. «Да.» — Отвечаю. Видимо, для такого вопроса — умею ли я плавать, — это был самый подходящий момент… Да, спасжилетов, кстати сказать, не было ни у кого. Точнее, они были, как полагается, и даже надуты, но лежали у нас под пятыми точками. Сидеть на них довольно комфортно, а вот про их прямое назначение никто не подумал…
Тем временем Юрий Сергеич и Серёга благополучно вошли в устье упомянутой речки и оказались в безопасности, но, увидав, что нам нужна помощь, повернули назад из затишья. После третьей попытки, как потом скажет Серёга, они смогли подойти ко мне. Отливным течением из реки меня уже относило в открытое море. Я сбросил сапоги, налившиеся тяжестью, фотоаппарат; (мелькнула мысль: от морской воды он всё равно негоден.) Начал снимать штормовку, которая сильно стесняла движения, но не смог, — она будто приклеилась к телу.
«Байда тонет!» — услышал я крик Лёни. Он забрался на корму нашей байдарки, полностью залитой водой, но она тут же стала погружаться. Сообразил, перебрался на середину, начал грести изо всех сил к берегу.
«Хватайся за корму!» — крикнул мне Серёга. Их байдарка была рядом…
С момента выброски прошло часов десять. Тогда отлив только начинался, а сейчас море откатилось далеко-далеко, оголив пустыню грязно-серого вязкого дна шириной не менее двух км. До чего же мрачное место. И эта пустыня, и река, и голая тундра на берегу.
Наши острые ощущения на море продолжились вечером и на суше. Когда чуть стемнело и уже стояли палатки, на другом берегу реки вдруг выскочил медведь. Он с разгону прыгнул в воду и поплыл, не зная того, — в нашу сторону. На середине реки, видимо, почуял запах костра, рванулся вперёд, бешено вылетел на берег и бросился наутек. Пока Лёня торопливо доставал ружьё и патроны, чтобы обороняться, — мишки и след простыл…
13 июля.
Что ни день, то приключение. Серёга говорит, это неудивительно, ведь район неизведанный, путь наш — никем не пройденный. Перепад уровня воды между приливом и отливом доходит до 4 метров, при этом осушка, т. е., полоса дна, которая осушается в отлив, самая большая в Магаданской области, местами более 11 км. На такой мели мы сегодня и очутились, как в ловушке. Где-то между открытым морем и лиманом, в который упирается очередная на нашем пути речка. Мы не успели вовремя найти место для ночёвки и пристать к берегу. Потом тащили байды волоком, надеясь добраться до устья речки, пока совсем не застряли в грязи.
Положение отчасти глупое, отчасти смешное. Вокруг — серое морское дно с несметными пятнами поблёскивающих луж, и среди этой унылой серости, в двух километрах от берега, лежит всосавшаяся в грязь байдарка. А в ней, полу-сидя, полу-лёжа, находится тот, кому по праву новичка-мореплавателя достаётся больше всех. Это я. Мужики, взяв котлы, палатки и спальники, ушли на берег. Мне пришлось вернуться, поскольку идти далеко, а без сапогов это занятие не из приятных. И без того ноги уже истыканы на острых камнях. Вернулся и Серёга. Он тоже пошёл босиком, сапоги то ли забыл, то ли не захотел обуть. Он спит в другой байдарке, метрах в сорока за моей спиной, в таком же дурацком положении… (Следующие строчки в дневнике написаны в полусне и совершенно неразборчивы.)
14 июля.
Проснулся я часа в три ночи от сильного холода. Спал полу-сидя, надев на себя все теплые вещи и накрывшись спальником. Но холодный ветер легко протыкал тощий спальник, и больше всего закоченели ноги. Я начал растирать колени, спросонья вглядываясь вдаль: почти до самого горизонта простиралась всё та же свинцово-тёмная пустыня. И вдруг, на моих глазах, она стала уменьшаться в размерах; шёл прилив, причём с поразительной скоростью. Со стороны моря катились широкие извивающиеся языки ручейков. Они то сливались, то разделялись, охватывая островки дна, которые тут же исчезали под неумолимой морской гладью. Прошло лишь несколько минут, как вода оказалась подо мной и приподняла байдарку. Я крикнул Серёгу. Он проснулся, скоро подошёл, взял веревку и обе байдарки потянул к берегу…
Сегодня, как и вчера, нас радовала отличная погода, временами даже полный штиль на море, что случается нечасто в здешних широтах. И всё-таки сразу после выхода мы оказались почти в штормовой сутуации со всеми вытекающими ощущениями. Дело в том, что мы проспали на берегу, отдыхаючи, и вышли в море, когда уже вовсю шёл отлив, и началось мощное течение, направленное из залива в открытое море. На мелководных и суженных участках оно превращается в бушующий поток без берегов, кипящий пенистыми валами. Вот в такие волны, метров 5 длиной, мы сегодня угодили. Это было , когда мы проходили между небольшим скалистым островом и берегом — в том месте стеснённый с обеих сторон поток был наиболее яростным. Байдарку швыряло, как щепку, на гребне волны нос её полностью оголялся, затем она проваливалась, как в яму, готовая нырнуть и скрыться под водой.
Во впадинах были такие завихрения, что изо всех сил приходилось раздвигать веслом толщу воды , — весло просто увязало в кипящем потоке…
Лёня измерил по карте пройденный путь. Вчера — 32, сегодня — 40 км.
Минувшей ночью спал не больше трёх часов. Сегодня поэтому было тяжело. Едва не засыпал на ходу, автоматически работая веслом.
15 июля.
Первый день без приколов и происшествий. Миновали 30 км — участок с большой осушкой. Высадились в устье маленькой речушки, здесь осушка всего метров 400. Так что таскать рюкзаки и байдарки не пришлось. Только успели поставить лагерь, как начался дождь и прогнал нас в палатки. Через час он пекратился, и вот мы у костра. Серёга жарит здоровенного гуся, — его сегодня подстрелил Лёня. Может, это и не гусь, но он утверждает, что дичь съедобная, хотя несносно воняет рыбой.
Завтра нам предстоит пройти мыс Опасный. Видимо, неспроста на карте такое название. Мыс расположен на самом узком месте залива, и, значит, там самые сильные течения. Серёга предлагает подойти к нему поближе, высадиться и пешком сходить на разведку.
Что-то я совсем затосковал. Хреновый из меня турист-водник. Плечо болит еще сильнее, чем в первые дни. Монотонная работа руками, когда на берегу ничего особенного и смотреть не на что, вызывает тоску и зевоту. Сегодня шли без обеда, даже без перекуса. Хотелось есть и спать — больше ничего.
16 июля.
Вчера поздно вечером пожаловал хозяин тайги. Он пришёл по долине к морю, когда уже опустились густые сумерки. Первым заметил Лёня, который отлучился за лагерь по нужному делу и вдруг разглядел невдалеке огромное чёрное пятно. Оно медленно приближалось в его сторону. («Самое лучшее средство от запоров,» — потом пошутит Серёга.) Лёня быстренько завершил свои дела и поспешил к палаткам, стараясь сохранять спокойствие. «Хозяин идёт,» — сказал он обыденным тоном и вытащил ружьё. Серёга загремел вёслами, Сергеич крикнул что-то вроде «Пошёл вон!» — тёмное пятно продолжало наступать еще быстрее. Хозяин со своим плохим зрением видеть нас не мог, зато слышал отлично. И, услыхав, свернул в сопку, гигантскими прыжками промчался по склону, снова спустился и направился к морю. Как ни в чём не бывало, приступил к своему занятию, уткнувшись мордой в лужу и что-то выискивая на дне. Двинулся в сторону речки, но путь его пересекал незаметный шлейф дыма от нашего костра, — лекий ветерок отгонял его вниз по долине. Лишь почуя дым, медведь отскочил назад, как ошпаренный. Постоял, подумал, поковырялся в воде, снова пошел к дыму, и снова отскочил. Мы по-очереди разглядывали его в бинокль. После третьей попытки преодолеть дымную преграду медведь резко направился в противоположную сторону и скрылся за скалами.
17 июля.
Полдень. Палящее солнце, искрящиеся волны. Несмотря на прекрасную погоду, мы на берегу. Прошли всего 10 км, теперь ждём подходящего момента для прохождения всё того же мыса Опасный. Ждём конца отлива, когда уменьшится скорость течения, и можно будет осторожно пробраться по спокойной воде, а в случае опасности — пристать к берегу. Так, по крайней мере, говорит начальник. «Старый капитан,» — так он себя называет. И для пущей убедительности периодически напевает один и тот же куплет: «А волны бушуют и плачут, и бьются о борт корабля...»
Как за мысом или в его районе приставать к берегу, мне, тупому новичку, не очень понятно, потому как дальше за мысом берег обрывистый на протяжении 25 км…
Отлив прошёл вчера вечером, но мы его прозевали, пока изучали остатки древних поселений, разбросанных по склонам распадка. Пришлось отложить выход до следующего отлива.
От скуки я решил затопить баньку. Хождение босиком по воде не проходит даром, — чувствую себя на грани простуды. Болеть сейчас не время, а лучше баньки ничего нет, чтобы отогнать простуду. Эх, жаль, что нет палатки без дна. Читал я об этом способе у Олега Куваева. Развел костер, вскипятил воду, накалил камни, растянул над ними палатку — и грейся, поддавай пару, поливая камушки. А без палатки нужно мудрить, сооружать какие-то стенки из полиэтилена и подручного материала…
Сергеич помогал, другие двое отнеслись скептически к моей затее. Они насмешливо наблюдали издали, но от бани потом не отказались. Время поджимало, и я наскоро сложил каменку, — из-за её малости пар тоже был слабенький…
Вечер того же дня.
Когда подошли к мысу, увидали впереди полосу мрачного тумана, ползущего из-за поворота берега, — там, за мысом, была совершенно иная погода. А навстречу нам дунул такой ветер, что мы сразу повернули назад. Резко похолодало. Остановились в соседней бухте, поближе к мысу. Над нами проносятся низкие рваные облака, и кажется, что они вот-вот коснутся земли, запутаются среди камней, низкого кустарника, затреплют наши палатки… Пронизывающий ветер. Мы уже давно сидим у костра, но согреться не можем. Даже не верится, что по календарю — середина лета…
18 июля.
Всё та же бухта, тот же пустынный берег. Те же два костра, что и вчера, между которыми мы греемся, жмуря глаза от пляшущего во все стороны дыма. Такой же холодный злой ветер, гоняющий клочья тумана. Они спускаются всё ниже и ниже. Днём хотя выглянуло солнце, но мы так и не вышли в море из-за сильного ветра: в бинокль видно, как за мысом непрестанно мелькают белые барашки волн. На море начинаются двойные приливы и отливы, т. е. по два раза в сутки. Как и прежде, дыхание моря не согласуется с нашей таблицей приливов и отливов, которую я переписал в управлении Магадана.
Мы давно уже чешем затылки, задумываясь о том, что этот мыс и за ним полуостров нам не по силам. Время потеряно, и пройдено менее трети маршрута. Полуостров можно миновать, срезав путь пешком по суше, это 12 км по карте. Конечно, идти надо, разобрав байдарки, и в две ходки, — сразу всё не унести. И еще: продукты, рассчитанные на глазок, а точнее, «на авось», убывают слишком быстро, вовсе не так, как предполагал Лёня. Вчера он уже ввёл ограничение на хлеб и сахар. А сегодня утром на правах начальника наконец объявил, что маршрут не пройти, что, как это ни печально, возвращаемся назад, в Парень, и — домой. Мне кажется, сказал вслух то, о чём каждый давно думал про себя. Никто не возражал; правда, Серёга воспринял это сумрачно. А может, сделал вид, что ему хочется идти дальше. У него, похоже, интерес профессиональный, как положено геологу. На каждой стоянке он что-то ищет и находит. Сегодня, например, на этом пляже он насобирал полную сумку (пуда два, не меньше) кусков окаменелого дерева. Драгоценный груз складируется у ног его обладателя в носу байдарки, который день ото дня опускается в воду всё ниже и ниже…
19 июля.
С раннего утра наша незадачливая флотилия собралась и двинулась в обратный путь. Прошли за 2 часа 17 км и остановились, не дойдя немного до устья реки Эпповеем. За ним начинается длинный, км 15, участок с широкой осушкой. Дальше идти не было смысла: приближался отлив, который теперь будет препятствовать нашему движению. Так что здесь, на этом невзрачном берегу, где растут лишь кусты стланика и ольхи высотой по колено, у нас и днёвка, и ночёвка. Мелкий мрачный распадок, по которому еле сочится ручеёк с болотной тундровой водой. Как обычно, свежие следы медведя. Туман и холодный ветер. Клонит в сон. Утром подъём в три часа, чтобы вновь катиться по приливу.
20 июля.
Поздний вечер. Точнее, всё-таки ночь. Лёня и Серёга спят, Сергеич и я сидим у костра. Угрожающе шумит прибой. Волны разбиваются о камни, с шипением облизывают песок. Прилив наступает на глазах, заливая маленькую бухту, глубоко врезанную, уютную и тихую, но, в то же время, довольно мрачную. Днём сегодня она оголилась полностью, и обнажившееся её дно грязно-серого блестящего цвета дополнило дикий, какой-то неземной пейзаж. «Пиратская бухта,» — заметил Лёня. Медвежьих следов больше, чем на предыдущих стоянках. Это вызывает настороженность. На берегу Серёга нашёл две челюсти медведя с огромными ослепительно-белыми клыками. «Сувенирчик,» — сказал он удовлетворительно.
Ручей где-то на другой стороне бухты, но рядом под обрывом висят два снежника, так что пресная вода у нас из снега. Весь день, примерно с 9 утра, мы на этом песчаном живописном пляже. Встали в 3 часа ночи, в 6 отчалили. Идти было почему-то тяжело. Не сразу поняли, что прилив закончился, и нам навстречу пошло отливное течение. Мы завернули в первую попавшуюся бухту, одолев всего км 15.
И снова достаток свободного времени вызвал у меня навязчивую идею сделать баню. Хотелось согреться после холодных последних дней, когда босиком лазил по воде, а потом, опять же босиком, часами сидел в байдарке. Лёня с Серёгой — чуть что, так водку пьют, а моя русская душа просит другого огонька. Я выбрал место под отвесной скалой. Соорудил каменку из камней, валявшихся на берегу, — благо, их тут вдосталь. Две стенки — полукругом, а третьей послужила скала. Внутри разжёг костёр, а когда всё прогорело, вымел угли и обернул стенки полиэтиленом. Забрался внутрь, стараясь не прикасаться к камням, чтобы не обжечься. Захватил и котелок с кипятком, чтобы плескать на камни. Прогрелся хорошо. Остальные все отмахнулись, как сговорившись, холодно отнесясь к моей затее. Жаль, пару бы им тоже хватило. Лёня отозвался презрительной репликой — это был очередной дурной знак в наших отношениях.
21 июля.
Штормит. Разыгравшийся накануне ветер гоняет по морю белые барашки. А нам остаётся только ждать и, коротая время, бродить по окрестностям. Мы сейчас вернулись, и я сразу возвращаюсь к своему дневнику, чтобы описать только что увиденные следы «снежного человека». Длина их 33 — 35 см, ширина от 12 (в пятке) до 16 см. Расстояние между ними около метра — чуть больше, чем у человека, но по ширине разброс 25 см, т. е. существо шагало как бы в развалку. Хотя, если рост его метра 3, то так не скажешь. И вот что главное, что потрясает воображение: глубина следов до 10 см и увеличивается с пятки на носок. Следы просто вдавлены огромной массой, которую трудно представить, ведь на такой упругой почве даже свежий след медведя был бы едва различим. Причём размеры следов остаточны — вероятно, им несколько недель.
Вечер того же дня. «Погода меняется с плохой на отвратительную,» — отметил пессимист Серёга. Хотя всего лишь прослезился дождик, и мы с ворчанием залезли в палатки. Правда, ветер усилился. На море лучше не смотреть.
Сегодня мы особо не скучали. Бродили вчетвером по окрестностям в надежде увидеть ещё какие-нибудь следы гоминоида. Но ничего, кроме кем-то обглоданных или сломанных веток стланика, не нашли. Природа вокруг дикая и суровая. Наша бухта переходит в широкую, глубоко врезанную долину ручья с обрывистыми скальными склонами. А наверху на десятки км тянется голая тундра. Карликовые берёзки, низкие травы и мхи — вот и вся растительность. Даже стланик в основном по краям долины и в понижениях.
22 июля.
Мы на прежнем месте. Шторм не стихает. Порывистый злой ветер. Хмурое серое небо и такое же море. И вся природа вокруг представляется еще более дикой и неприветливой. У нас помятые от пересыпа физиономии, прокопченные и потемневшие от дыма. Весь день поддерживаем костёр, у которого то и дело застываем, как вкопанные. Греемся. Кажется, вот-вот упадёт снег. Делать что-то надо, поэтому Лёня с Серёгой погрузились в интеллектуальное занятие — игру в шахматы. Начертили на песке квадраты, воткнули в них камни (пешки) и пеньки (остальные фигуры). Так и сидели друг против друга на корточках, съёжившись от холода. Кадр был бы замечательный… Эх, утопил я свой фотоаппарат.
Я тоже не страдаю от безделья — под рукой всегда нож и полу-круглая стамесочка, и за вырезанием кружек из ствола дуплистого засохшего стланика день миновал, как один час.
Что день грядущий нам готовит? О, Боже, подари тихую погоду, чтобы нам выбраться отсюда… До Пареня ведь ещё 60 км.
23 июля.
Шторма нет, но мы на том же берегу. Надо было выходить ночью, но в темноте погоду не поняли. А когда рассвело и стало ясно, что море успокоилось, выходить было уже поздно.
Сегодня, скрепив байдарки, наконец-то установили парус и прокатились по бухте — лёгкий ветерок был в самый раз. И убедились в полной непригодности конструкции. Стоило ради одного испытания везти всё это тяжеловесное хозяйство за тридевять земель. Что ж, капитану видней, он у нас старый да опытный…
Прошёл день, похожий на вчерашний. Пора спать. Завтра подниматься в 2 часа, не проспать бы.
24 июля.
Наконец-то ночуем на другом месте, на 20 км ближе к Пареню. Вышли в море в 4 утра, а в седьмом часу вынуждены были приставать: начался отлив. Последний небольшой мысок обогнули уже против сильного течения, изрядно налегая на вёсла. Следующий мыс, под названием Пупырь, — туда соваться не стоит, а перед ним — очень живописная бухта. Высокий обрывистый берег. Скалы, за которые местами цепляется ольха. Маленький ручеёк пресной воды. Есть и дрова — как обычно, плавник. Всё необходимое для жизни. И даже выглянуло ласковое солнце — как награда, ведь мы не видели его много дней.
А по морю шли всю дорогу под моросящим дождём. Начался он с проливного, а потому сразу была уверенность, что дождь часа на два. Но Серёга воспринял его довольно болезненно. Лёня равнодушно предложил приставать к берегу, на что Серёга отреагировал: «Маразм крепчает...» И добавил, что у него плохое настроение и сейчас, как только причалим, он залезет в палатку — и всё. Что означало «всё», было не очень понятно. Захандрил Серёга. Прямо следом за мной захандрил. «Прорвёмся, Серёга. Всё проходит, пройдёт и этот день...»
25 июля.
Прошли сегодня не более 10 км. «С такими темпами, — комментировал Серёга, — мы до Пареня доберёмся к концу августа». Его по-прежнему раздражает любая неувязка. Хотя сегодня он сам проспал, будучи дежурным, на полчаса. Кто знает, этого ли получаса нам не хватило, или оттого, что подъём был поздно назначен капитаном (чтоб собираться на рассвете) — но мы, едва обогнув Пупырь, до следующего мыса так и не дотянули. На мой недоуменный вопрос — при чём тут рассвет? — Лёня пояснил, что, мол, так приятнее, когда уже светло. Больше уже я ни о чём не спрашивал.
Итак, Пупырь остался позади, когда вдруг показалось, что прилив закончился, и, кроме того, следующий мыс окутывал лёгкий туманец. Мы высадились в Медвежьей бухте, дойдя до первого попавшегося ручья. Вскоре выяснилось, что на прежней стоянке забыли приёмник и поварёшку. Я хотел было вернуться за потерями по берегу, — благо, что путь, судя по карте, нормальный, и всего 4 км. Ведь впереди маячил целый день. Но начальник, дабы снять лишние хлопоты, отрезал: «Не велика потеря — твоя поварёшка,» — и завалился спать.
Погода хорошая, и эта очередная днёвка прошла незаметно. Забросили сетку, поймали две горбуши. Ели. Спали. Снова ели и снова спали. Вечером ждали медведя — его Лёня пообещал, когда выбрали эту стоянку. Сказал, что хозяин придёт рыбу ловить. Но рыба в речку не идёт. И хозяина нет и нет. Сижу один у костра, напрягая слух и зрение. Обзор хороший. С обеих сторон от нашего лагеря бегут речки, сливаются далеко на осушке. Отлив не меньше 5 км, и моря даже не видно. Серо-зелёная равнина с полосами стоячей воды и тонкими змейками речушек. Серая — там, где грязь вперемешку с галькой, а зелёная — где водоросли.
26 июля.
Удачный погожий денёк. Встали в два часа. Отмахали километров 25, осталось до Пареня примерно 30. Впереди два мыса, один из которых, под названием Обрывистый, расположен напротив острова. Там, в суженной части залива, может быть уже знакомое нам бурное течение.
Остановились на прекрасном месте. Ручеёк, в котором, в отличие от большинства прежних стоянок, вода всегда пресная, т. к. прилив её не достаёт. Завалы плавника на пляже — дров хватило бы на месяц. Изумительные разноцветные скалы с причудливыми щелями и гротами.
Недалеко от наших палаток обнаружился пляж с многочисленными пнями окаменелого дерева. Будто здесь работали доисторические лесорубы.. Кругом валяются куски такого же дерева, на некоторых из них различаются годовые кольца. На пнях тоже видно, что это не какие-нибудь сваи, - когда-то здесь подымались настоящие деревья...
Мужики, пообедав, ушли по осушке на «экскурсию.» Я остался в лагере. Когда они вернулись, Лёня сообщил, что я очень пожалею, поскольку не пошёл с ними. Оказалось, недалеко отсюда лежит медведь, сорвавшийся с обрыва и разбившийся о камни. Дабы ни о чём не жалеть, я тотчас поспешил на то место. Зрелище действительно впечатляющее и ужасное. Медведь лежит на спине, запрокинув лапы. Оскаленные клыки, полуистлевшая шерсть, от которой остались лишь отдельные рваные клочья. И такое зловоние, что близко не подойти… Бедняга, совсем молодой мишка. Как же его занесло на эту кручу? Похоже, сорвался с высоты вместе с осыпью…
Сегодня жара стояла под 30 градусов. Купался в море три раза. Вода тёплая, на солнце быстро прогревается. Вообще на берегу всегда хорошо, всегда отличное настроение и самочувствие. А вот на море непрестанно довлеет какая-то странная усталость. Боль в плечах — видимо, из-за неумелого обращения с веслом. Длительное сидячее положение вызывает тягостную сонливость и скукотищу, и желание поскорее вернуться домой, и, набросив рюкзак на плечи, походить ногами по твёрдой, надёжной земле…
27 июля.
Вечер на галечном пляже на реке Парень. Знакомые места: плавная излучина реки, коса, и то самое место на берегу, где мы ночевали, откуда стартовали 15 дней назад. Долгожданная цель сегодняшнего перехода в 30 км. Выгружаем из байдарки вещи, белесые от морской соли. Одежда, однажды смоченная морской водой, имеет свойство впитывать в себя влагу из воздуха. Я опускаю её в речку, прижимаю на дно камнями, чтоб отмокла.
Серёга и Юрий Сергеич готовят запоздалый обед, постепенно переходящий в ужин. На ужин у нас красная икра — это наш знакомый коряк, председатель из посёлка, угостил рыбиной. Несладкий чай (сахар давно скончался), лепёшки из муки, недопитая бутылка водки.
Вышли сегодня в пятом часу. По обыкновению проспали, поэтому на втором мысу (Обрывистом) нас встретило отливное течение — правда, несильное. Мы не торопились, наслаждаясь тишиной, солнцем, ласковым прибоем, искрящейся гладью моря. Часто останавливались, чтобы полюбоваться видами отвесных скал, — в районе мыса они обрываются прямо в воду. Водная стихия создала им причудливые формы; веками, тысячелетиями вытачивала в них гроты, впадины, столбы. Местами, если поглядеть повыше, пробиваются пучки иван-чая и родиолы розовой, на уступах приютились цепкие кусты смородины.
Впервые так близко и так много мы увидели белух. Целое стадо их развлекалось поблизости от мыса. Они выныривали разом по 4 — 5 штук, на несколько секунд выставляя из-под воды белоснежные тела, будто колёса. Лёня выразил беспокойство, что белухи интересуются нами и подходят всё ближе. Хотя эти киты, как известно, на людей не нападают. Озираясь, мы всё-таки скреблись почти вплотную к скалам, покуда белухи не удалились.
За мысом — Карнучики. То самое злополучное место, где нас потрепал шторм в первый день выхода в море. На берегу мы заметили дымок, лодки и людей. Причалили, чтобы немного размяться. Это были рыбаки. Они гостеприимно напоили чаем и, что приятно, — вернули нам весло, найденное на берегу после того самого шторма.
Досталось нам в устье Пареня. Не зная пути, сунулись не в ту протоку, застряли на мели. Я предложил вернуться, ведь прошли мы вверх метров 400, но начальник со странным упорством решил тянуть байды дальше по протоке, потом их разгружать, еще метров сто тащить на себе до основного русла. Потом, упираясь изо всех сил, гребли против течения, на перекатах вылезали и тянули волоком. От устья до посёлка всего 2 км, но вымотались здорово, пока догребли.
Дальше до посёлка Верхний Парень — 60 км против течения. На вёслах не пойдём. У нас ещё остались две бутылки водки да горсть ружейных патронов — вот и всё, что можем предложить кому-то из местных рыбаков, чтобы тот отбуксировал нас на моторке…
На этом дневник обрывается. Завершающий этап нашего путешествия забрал у меня столько сил, что уже было не до дневника. Хотя приключений на пути вверх по теченю, вопреки нашим ожиданиям, оказалось достаточно, причём некоторые из них были мистического свойства. Более 30 лет назад всё это происходило, но за все годы у меня не возникло желания вспоминать те давние события и что-то дописывать. Слишком грустно всё это, слишком неоднозначно, и едва ли кому интересно...