Вселенная. Моей планеты дно.
И памяти с печалью необъятной.
Деталью дня - просветное окно
в небесной влаге, цветом снежно-ватной,
впускало света луч в уже давно
меня забывший город. Безвозвратно
утративший оттенки тех времён,
что плыли там, до массовых расстрелов
домов с людьми, когда артой сожжён
был месяц март. Войной осатанелой
срезалась жизнь. Проспектные ряды
крошились на тяжёлые фрагменты,
блевала смерть в приморские сады,
снося с деревьев кроны. И акценты
тех, в ком осколки прогрызали нор
прямые траектории сквозь тело,
сводились в боль, сплошную, до тех пор,
пока душа последнего предела
свободы достигала, выходя
из плоти, ставшей скорченной руиной.
Весь ужас там расстрелянных, в меня
вшит памятью. И не проходит длинный,
кромешный фильм о том, как вся в огне
ночь освещает рваная высотка.
В которой тает крик людей. И мне
носить виной хрип обожжённых глоток
из дома, где ракета стёрла в миг
все марши лестниц до плиты подвальной.
И всё звучит, звучит сгоравших крик.
из города, что жертвою сакральной
был сделан. Эта страшная Хатынь...
Кто выжить смог в тотальном сгустке ада,
теперь узнали, как звезда - полынь
горчит, когда несовершенство сада
заменит пепел. И узнали, как
лишь им одним, до дня последней строчки,
непонятыми быть. Как каждый шаг
сопровождает сердца боль. И точки
в ней не поставить. Водкой не стереть.
Не воскресить сгоревших и убитых.
Не опознали из которых треть.
Их тысячи, невинных. Что зарыты
теперь, и удобряют чернозём.
Пока с экранов музыка и пляски
текут в смоле кармических времён,
густой, как кровь в финале лживой сказки…
10.41 3.5.23. СРВ З