Я стал нелюдимый и резкий,
но только с самим же собой,
и сердцем побыть уже не с кем
в последний решительный бой.
Друзья убегают всё чаще,
и мне их душой не догнать,
стал мир веселее и слаще,
но где ты, моя благодать?!
Хотел бы я сыну открыться,
но он на границы закрыт,
а в небе две белые птицы
рыдают над нами навзрыд.
Я стал легковесней, чем пепел,
осеннего пламя огня,
как был, нескончаемо, светел,
каким Ты и создал меня.