Мне эхо войны той никак не звучало.
Глухой и слепою со школы была.
В музеях послушно со всеми кивала,
Цветы и венки с остальными несла.
А бабушка, исподволь глаз вытирая,
Шептала под вечер все тайны свои,
Как зубы сжимала и не выдавала
Фашистам ни слова в дни горькой войны.
Как мать похоронки, трясясь, получала
О муже, отце, помогая «своим».
Как дочку зимой простыней накрывала,
Сгоревшей от голода в темной ночи.
Как смело смотрели два высохших глаза,
Когда тот фашист утром ел бутерброд!
Как тщетно под утро в желудке урчало
Опилками с сеном набитыми в рот...
Седая ты стала совсем и худая,
Страницы листаешь у высохших книг.
Слезу, проронивши 9 мая,
На фото покажешь отца светлый лик.
Я вечером пыль протру с мемориала,
Где имя его было вбито навек.
И вновь, поправляя тебе одеяло,
Шепну от него столь желанный привет.
Мне эхо войны той никак не звучало.
Слепой и глухой я со школы была.
Пока она в дверь ко мне не постучала -
И суть всех историй твоих донесла.