Я давно уж, не пишу, как надо, -
Только так, для практики ума:
Где ж моя... к любимой серенада?
Где мой посох? Где моя сума....
Где-то всё цветёт, но всё не рядом!
Где-то дышит всё, но без меня....
И луна... с кудрявым юным братом,
Мне теперь уж - больше не ровня.
Да и птицы... дальней стороною,
Проплывают в дымке голубой,
Словно парус, зыбкою волною:
Одинокий! Ветхий. И скупой....
Всё теперь не так, как было раньше -
Всё в каком-то выморочном сне:
И от жизни - дальше всё! И дальше....
И всё ближе... к истине в вине!
Мне - невмочь, гурьбою босоного,
Пробежать по полю васильков:
Островов... и в жизни - очень много!
И так мало в ней, материков....
Вот и миг, страстей моих кипучих,
Мёртвым снегом застивший виски,
Обернулся в летах неминучих....
Половодьем... хмеля и тоски.
Мне грозятся желчною крапивой!
И бросают изнурённый взгляд:
Небеса... с седой и тучной гривой.
И девицы - лет за пятьдесят....
Но всю нежность, буйною волною,
Что вздымала мне когда-то грудь:
И черёмух с белой пеленою....
Видит Бог, ни вспомнить! Ни вернуть.
Я давно уж не пишу - и ладно!
Даль берёзовую скрыли мхи.
Всё равно... всё канет безвозвратно:
Моя жизнь! И память. И стихи....
Ночь накроет зыбким покрывалом -
Кровь рябин. И сонные поля.
И меня - в большом! И самом малом....
Позабудет... русская земля.