(по рассказу участницы ВОВ, рядовой Алтуховой Марии Григорьевны)
Я никогда по людям не стреляла:
Моя работа – бинт, повязки, жгут.
Но смерть я видела, и видела немало:
Ползёшь к бойцу не зная: вдруг убьют?
Четвёртый год войны. Идёт пехота.
Бой за Варшаву. В перестрелке слышен крик.
И вот не выдержал из медсанбатских кто-то,
Рванулся и – лицом к земле приник.
Немецкий снайпер. Сытый и холёный.
Прицельно по девчатам нашим бьёт.
И до него с позиций батальона
Никто, никто пока не достаёт!
Не знаем – где. А он стреляет метко.
И двух сестричек наших положил.
А было им всего по двадцать где-то,
Из них никто до свадьбы не дожил…
Бегу к начальству: так и так, мол, дайте
Винтовку (не стрелявшей толком!) мне.
Там не фашист, там самый злейший враг мой
На этой, кровью залитой, войне!..
Винтовку дали. Залегла, застыла.
Смотрю, ищу… И, в общем, дождалась.
Убить – непросто. Но какая сила
Во мне тогда от гнева поднялась!
Ты! Что пришёл в наш край, не зван, не прошен,
По безоружным девочкам стрелять!
По этим девочкам, – хорошеньким, хорошим, –
По грязи ползавшим бойцов перевязать!
Ты! Красный крест на сумке заприметив,
С усмешкою наводишь свой прицел!
Нет, ты не можешь больше жить на свете!
Не должен, даже если б и хотел!..
Не помню, как дыханье задержала
Я перед выстрелом. Приклад ушёл в плечо.
Смотрю – убила. Тихо как-то стало.
И лишь в глазах щипало горячо…