Есть творцы, производящие своими руками необходимые человечеству вещи, включая и нематериальные, духовные ценности, и созданные в любовном сотрудничестве с природой плоды земли. (Следует оговориться, что не все эти вещи служат во благо человечеству, но в основе деятельности этих людей лежит тяга к созиданию, просто некоторые и них не задумываются о последствиях). Есть те, кто пользуется всеми этими плодами – к ним, по необходимости, относятся и сами творцы. Наконец, есть помощники – те, кто от природы одарён изобилием доброты и, за неимением других талантов, находят смысл своего существования в том, чтобы самыми разными способами облегчать ближнему тяготы жизни. Среди этих последних случаются и изобретательные миротворцы, умеющие улаживать весьма сложные ситуации.
В идеальном виде представители этих категорий встречаются редко, и определяющие их качества в разных пропорциях присутствуют в каждом из нас.
Но есть ещё одна категория, которую, может быть, и не стоит относить к роду людскому. Это – посредники. Те, кто средством своего существования избирают слабости, нужды или пороки других людей. Иногда кажется, что и на свет-то они появляются, как неизбежная эманация этих плачевных людских недостатков, и если вообразить, что человечество окрепнет, перестанет терпеть нужду и избавится от пороков – посредникам места не останется.
Испокон веку человек, руководствуясь потребностью выжить, природными дарованиями и расположенностью к ближнему своему, научился производить необходимые предметы обихода в количестве, превышающем его личные нужды, обеспечивая себе тем самым дополнительные средства к существованию. До поры до времени эта взаимовыгодная деятельность находилась в гармонии с постепенным развитием общества.
Затем, по мере расширения её масштабов и разнообразия, возникла новая форма деятельности – промежуточная, уже не связанная впрямую ни с производством, ни с использованием полезных предметов. Интересы этих профессиональных посредников трудно объяснить природным дарованием, но можно предположить, что изначально они всё же руководствовались добрыми намерениями, стремились усовершенствовать становившийся всё более обременительным обмен, и таким образом приносили пользу обеим сторонам, взяв на себя организацию торговли. Поскольку их труд тоже требовал компенсации, а ни к производству самих товаров, ни к их ценности они не имели отношения, их услуги пришлось оплачивать обеим заинтересованным сторонам – производителям, вынужденным снизить доход от своего продукта, и покупателям, которые платили за него дороже, чем прежде. Разница и призвана была обеспечить существование новой категории предприимчивых торговцев. Но эта операция отныне и навсегда исказила представление об истинной себестоимости вещей.
Нет ничего предосудительного в том, что нуждающийся в чём-то хотел бы заплатить поменьше, а обладающий этим необходимым получить побольше. При прямом взаимодействии это противоречие решалось с помощью простого взаимного согласия, естественного компромисса. Как только вопрос ценообразования целиком попал в руки посредников – а вскоре именно он стал основным предметом их забот, отодвинув на второе место первый, разумный посыл – и поскольку от них стали зависеть и поставщики, и покупатели, открылась широкая дорога для злоупотреблений. По ней и устремилась армия новых хищников. Есть основания предположить, что их нравственная ущербность была неизбежным результатом ослабленных, поверхностных связей с жизнью, их неучастием в созидательном труде и второстепенной, косвенной принадлежностью к самим нуждающимся.
Со временем их интерес переместился ещё дальше – в поисках чего угодно, способного служить предметом купли и продажи, уже независимо от ценности, полезности и даже реальности самого предмета. Обширным полем их деятельности стала, например, индустрия развлечений, лишь в малой мере удовлетворявшая естественную потребность публики в отдыхе, а в основном использующая её низменные инстинкты.
Довольно скромная потребность общества в продуктах интеллектуального и художественного труда тоже не осталась без внимания торговцев. Но там, где не удавалось тем или иным, неизменно лживым способом представить их, как объект развлечения, и таким образом выкачать из публики хоть какую-то прибыль, труд их распространения ложился тяжким бременем на самих творцов, лишая их вознаграждения, которое уходило на оплату посредников. Примером тому – неисчислимая вереница бедствовавших художников. Ну, их-то судьбы интересуют барышников меньше всего, а неутолимая жажда выскрести все возможные источники дохода не знает пределов.
Новым изуверским способом обогащения этой паразитирующей на обществе армии стала сама неугасимая природная потребность художника творить и его беззаветное желание отдать свои творения людям. Оказалось, что этим драгоценным движением души, дарованным художнику Провидением и одному ему принадлежащим, тоже можно воспользоваться и продать его – ему самому. Художник должен теперь не только создать своё творение, уже и не вспоминая о вознаграждении, но сам заплатить (неизвестно из каких средств) за возможность предложить его людям. За вычетом ничтожных расходов на скромную публикацию вся сумма остаётся в руках находчивого посредника. И только этот дьявольский обмен составляет предмет сделки, дальнейшая судьба издания, равно как и интересы общества, его потребность в интеллектуальной и художественной пище находятся за пределами его внимания.
Но, как если бы этого грабежа было недостаточно, вскоре возникла новая категория хищников, убеждающих автора в абсолютной необходимости рекламы его продукта и вновь требующих у него немалых денег за то, чтобы такую рекламу предоставить. Это, по существу – уже покушение на убийство литературы, потому что теперь остался последний шаг, который завершит зверский цикл: автору предстоит самому покупать свои книги. Но у него нет в этом нужды, ему не нужно их читать – он их написал. Книги, тем временем самим издательским процессом изымаются из циркуляции в обществе.
Но и на этом посредники не остановились. Видимо, почувствовав некоторую растерянность авторов, они сами взялись за их производство, предлагая любого желающего быстро обучить созданию популярного шедевра. И литература окончательно изымается из сферы искусства.
Подумать только – сама потребность творить, самое вольное из проявлений человеческого духа оказалось настолько дорогим удовольствием, что ты уже не можешь его реализовать, не заплатив мзду, причём тому, кого не интересует ни твоя судьба, ни судьба твоего творения, ни те, кому оно могло бы принести радость и пользу.
Так опасно высока цена, которую человечеству приходится платить за блага цивилизации, сомнительным достижением которой стал рынок – самостоятельный, независимый от подлинного спроса и не считающийся с ним. Его знаменитая «невидимая рука», провозглашённая Адамом Смитом, уже не находит нужным прятаться, она беззастенчиво поселяется в вашем кармане.