Небо облакастое неясно,
В нём далёком скачет неуют,
Это Бог в набедренной повязке,
Бродит, ищет, где ему нальют.
Но, закрыты пабы во Вселенной,
Там своя, товарищ, маета,
Копошится, бродит мир нетленный,
Широка, неясна пустота.
Бог стучится в радужные окна,
Эй, я здесь, я выпить попросил!
И уткнулись на Земле бинокли,
В миг затмений озорных светил.
Эй, открой, иначе растерзаю!
Но, молчит кометный винегрет,
И молчит испуганный прозаик,
Пишет в стол несбывшийся поэт.
И молчат далёкие титаны,
Неизвестно, кстати, почему?
Звезды, не откроют рестораны,
Не нальют печальному ему.
Как же так? Вселенною отринут,
Открывай,- кричит, - душа болит!
Даже Бахус, жбан свой опрокинув,
Без сомнений долгих лёг и спит.
Тишина на звёздных полустанках,
Не желая слушать сей каприз,
Также спят усталые вакханки,
И храпит далёкий Дионис.
Зол и непривычен Бог могучий,
Бродит он и молнией шалит,
А у нас на небе снова тучит,
Ты лежишь, безмолвен и небрит.
И идти наружу неохота,
Ноги сами просят на диван,
Знаешь, что прошла опять суббота,
И опять, товарищ, был ты пьян.
Знаешь, ты, опять найдешь бутылку,
И нальешь в душевнейшей борьбе,
Знай же также, что далёкий, пылкий,
Где-то Бог завидует тебе.