Ты, как тепло, потёк по сердцу вспять,
чтоб жизнь души, до духа не догрета,
могла в троичной спетости терцета
свой облик упрощеньем усложнять,
и тяжелеть катренами опять,
внутри строфы вращаясь, как планета,
и нежной непреклонности сонета
свою несклонность к форме подчинять.
Пока душа искала смысла в теле,
её вводил ты, Данте Габриэле,
плетя словес тугие кружева,
в иной сонет, без линий, без узоров,
где только свет, бесформен и фарфоров,
изобличает форму божества.