В этот лес завороженный, сказочный
По тропиночке про'житых лет
Прокрадусь и мерцаньем лампадочным
Помаячит мне месяц вослед,
Блик осветит гранит подорожный,
Где - "налево", "направо", "вперёд".
И услышу я голос тревожный:
"Не сворачивай!" - кто-то зовёт.
В изумлённой застыну осанке:
Покажись! Кто тут взялся глумить?
А в ответ: Вот чудак, я же ангел,
Дал подписку тебя охрани'ть,
Но, как есть - надоел хуже редьки,
Всё стремишься в какую-то даль.
Угостил бы хоть раз сигареткой
Да плеснул бы винишка в стопарь.
Нешто мы и не ро'дные вовсе?
Всё один - и пуд соли, и мёд.
Ты же мой подопечный, не жлобься,
Пропусти секьюри'ти вперёд.
Я шалел, эти слушая речи:
Ты же ангел! Какое вино?
Повернул он ко мне свои плечи:
На, смотри, не летаю давно.
С той поры, когда ты притяжение
Этой грешной земли одолел,
Я изведал тогда обрушение
И, как-будто бы, стал не у дел.
Только, знаешь, как прежде мне хочется
Над тобою повсюду летать,
И хранить твои имя, и отчество,
И разбиться само'му не дать.
Слушал я его голос уставший
И подумалось как-то мне вдруг:
Кто придумал, что ангел мой - падший?
Вот, возьми два крыла моих, друг,
И лети, как летал ты до этого,
Надо мной, высоко, впереди,
Насладимся ещё мы рассветами,
Только ты на рассвете буди.
На двоих нам досталися крылья,
На двоих нам дорога одна,
На двоих и нужда, и обилие,
И элитного фляга вина.