В 1990 г. студией «Киносервис» при участии студии «Примодесса фильм» был снят очень интересный, атмосферный, и, без сомнения, достойный внимания фильм режиссёра Эфраима Севелы «Попугай, говорящий на идиш» (по повести Эфраима Севелы «Мама»).
Немного о сюжете:
Довоенные годы, Вильно. Наивный еврейский юноша Янкель Лапидус живёт со своей мамой и готовится к поступлению в столичный Варшавский университет (в то время г. Вильнюс принадлежал Польше). Мама Янкеля — пекарь; она работает и день и ночь в своей собственной пекарне, чтобы сделать возможным обучение сына в университете. После интенсивных занятий, сыну удаётся поступить в выбранный им университет, но учиться в нём ему не суждено — 1 сентября началась война, Германия напала на Польшу; и вместо посещения лекций, Янкель отправляется воевать. Много разных «злоключений» сваливается на нерасторопного юношу, но где бы он ни был, удачные стечения обстоятельств помогают ему. На протяжении многих лет Янкель преследует единственную цель — вернуться в Вильно и увидеть свою маму. Но это оказывается не так просто.
Итак, чем же интересен фильм «Попугай, говорящий на идиш» помимо сюжета?
Несмотря на то, что первая половина фильма снята в духе комедии и показывает зрителю немало комичных ситуаций, фильм затрагивает глубокие историко-философские проблемы — проблемы войны, антисемитизма и холокоста (в фильме отображены некоторые факты о Второй мировой войне, есть документальные вставки), проблемы личного нравственного выбора в тяжелых обстоятельствах и т.д. Трагичность сломанных войной судеб и потери жизненных ориентиров особенно хорошо чувствуется во второй части картины. Также в фильме показана история Вильнюсского края и, в частности, история литовских евреев.
С культурологической точки зрения очень интересно начало фильма. Перед нами открываются прекрасные панорамные виды старого Вильнюса, с его церквями, костелами и синагогами, с уличными лавками, торговцами и ремесленниками. И мы сразу слышим примечательный разговор иудея и христианина:
— Я не знаю города в мире, где бы было столько церквей, как в Вильне. Может быть, только в Риме! Но Рим есть Рим, там живёт сам Папа Римский.
— Нет, в Вильно больше! … ну считайте … костёл Св. Петра и Павла, костёл Святой Терезы, костёл Свентэго Рафаила, костёл Свентэго Казамира, ах…
— Послушать Вас, так в этом городе поселились все святые!
— … нет такого святого, чтоб ему не поставили в Вильно храма!
— А какие здесь синагоги, где Вы такие найдёте! К сведению пана, Вильно называют во всем мире Иерусалимом Европы! И мне даже дивно, что над городом стоят три белых креста, а не шестиконечная звезда Давида! Три каменных креста над городом … поставлены для того, чтобы напомнить, как вас, язычников, обращали в христианскую веру, а мы единого Бога нашего уже имели за тысячу лет до того! …
— О, если послушать Вас, таки выходит, что Вильно — ваш город? Очень интересно!
— А если Вас послухать, то можно подумать, что это ваш город? … Ну так как по-Вашему, чей же этот город?
Последний вопрос остаётся в фильме без прямого ответа, однако, просмотрев последующие кадры, становится очевидно, что Вильнюс вмещал в себя самые различные национальности и вероисповедания, которые мирно сосуществовали друг с другом: по улицам ходят евреи, поляки, русские, иудеи, католические монахини и т.д., а над лавками, ателье и пекарнями висят вывески на трёх языках — на идиш, польском и русском. Причём идиш находится в самом верху, самыми крупными буквами. По городу расклеены афиши на идиш. Из истории мы знаем, что литваки (литовские евреи) населяли Литву ещё со времён Средневековья и с конца 19 в. вплоть до начала Второй мировой войны Вильнюс был европейским центром духовной и интеллектуальной жизни евреев, притягивавшим их со всего мира. Здесь были еврейские школы, университеты, театры, более ста синагог. Перед Второй мировой войной евреи составляли около 40% населения Вильнюса. Всё это привело к тому, что город получил в свое время особые названия — «Литовский Иерусалим», «Северный Иерусалим», «Иерусалим Европы».
Одним из таких «литовских» евреев был и главный герой фильма — Янкель Лапидус, готовившийся поступать в столичный, Варшавский университет. Уже в первой части фильма, ещё до событий Второй мировой войны, режиссёр показывает нам гулявшие по Европе антисемитские настроения. Янкель говорит своей маме: «Мама, чтобы еврею пройти конкурс, он должен знать предмет по крайней мере в пять раз лучше, чем поляк». А когда он сдает вступительный экзамен в университете, то будущим студентам сразу же объявляют: «В наших стенах особы иудейского вероисповедания сидят отдельно от христиан». Также на войне главный герой произносит короткую, но в то же время многозначительную фразу — «от зависти до антисемитизма один шаг».
Образ Янкеля Лапидуса очень интересен. Пугливый, неприспособленный к жизни, так и не научившийся зашнуровывать ботинки «маменькин сынок» постепенно становится сильнее и отважнее. Об этом свидетельствуют его высказывания в различных ситуациях, в том числе комичных. Например, ещё в юности впервые увидев понравившуюся девушку, Янкель скромно замечает: «Вот на такой я бы женился, если мама не будет против». А пройдя тяготы войны, уверенно восклицает: «Вот на такой бы я женился, даже если мама будет против!» Позже с его уст срываются и более жесткие фразы: «Вам повезло. Я хоть и прошел четыре года войны, но бить людей так и не научился. Даже таких как вы, свиноподобных», «Вам бы я с удовольствием плюнул в лицо, но от волнения в горле пересохло, так что уж не взыщите», «Врешь, фашистская сволочь, моя мама жива. Мне гадко сидеть возле тебя и носить ту же форму». Да, имея за плечами огромный военный «багаж», Янкель Лапидус так и не научился убивать, а однажды даже отказался сделать это, жертвуя своей собственной жизнью. Он лишь помнит мамину любовь и видит в своих мечтах Вильно. Вероятно, именно эта любовь, всё то светлое, что было вложено в него в детстве, мамина ласка и тёплые воспоминания о родном городе и помогли ему выжить и выстоять, а вовсе не стечения обстоятельств и нерасторопность главного героя, как на первый взгляд показывает нам Эфраим Севела.
Однако, наконец-то вернувшись в Вильно, Янкель узнает, что его маму постигла та же участь, что и тысячи евреев — гетто и уничтожение. Старый еврейский портной, работавший в бывшей булочной, объясняет при нем полицмейстеру: «Евреи на таком языке не разговаривают, потому что некому говорить. Мертвые ни на каком языке не разговаривают. А на нашей улице я один уцелел. Да еще этот попугай, говорящий на идиш».
В конце фильма мы видим душераздирающие кадры — по улицам вильнюсского гетто идут в свой последний путь евреи (ретроспектива). Идя вместе с портным по заснеженному городу и так и не узнав, где именно лежит его мама («их много, этих мест, и никто на белом свете Вам не покажет, где покоится мама»), Янкель Лапидус горько произносит: «Там лежит столько мам, по которым некому плакать, что я могу поплакать за них, за всех один...»
Из истории мы знаем, что Вильнюсское гетто просуществовало два года, с 1941 по 1943 г., и подразделялось на «большое» и «малое». В «большом гетто» находилось около 30000 тысяч человек, в «малом» — около 11000. Несмотря на весь ужас происходящего, в вильнюсском гетто существовала общественно-культурная жизнь — работали школа, детский сад, больница, театр, библиотека. Однако почти все его узники в итоге были увезены и расстреляны в лесу недалеко от поселка Панеряй (Понары). В настоящее время на территории бывшего гетто сохранены вывески (на идиш, польском языке) и другие следы еврейской культурной жизни (театр, библиотека). Также в Вильнюсе существует и ведет свою деятельность Еврейская община (литваков) Литвы, работает Государственный еврейский музей Виленского Гаона, проводятся многочисленные экскурсии по «еврейскому» Вильнюсу. Кроме того, на территории бывшего гетто можно найти другие памятники, имеющие отношение к великим литвакам. Это и знаменитый «водонос», созданный по мотивам поэмы еврейского поэта Моше Кульбака, и памятник Цемаху Шабаду, прототипу доброго доктора Айболита, и многочисленные мемориальные доски.
Подводя итоги, хотелось бы заметить, что режиссеру Эфраиму Севеле удивительным образом удалось соединить в своем фильме два жанра — комедию и трагедию, еврейский природный юмор и трагический путь великого народа. Это фильм, при просмотре которого зрители не только смеются и плачут, но и прикасаются к истории и культуре Вильнюсского края.
Наверное, девизом всего фильма смогла бы послужить короткая фраза уставшего от войны и отчаяния Янкеля: «Это люди, которым нету места на этой Земле» Именно так он характеризует свой народ.
В заключении хотелось бы добавить отрывок из повести «Мама», дающий нам панорамный вид довоенного культурно-религиозного Вильнюса:
«Я не знаю города в мире, где было бы столько церквей, как в Вильно. Может быть, только в Риме. Но Рим есть Рим. Там живет сам папа римский.
А Вильно что? Я полагаю, не каждый, кто возьмет в руки мою книжку, прежде знал, что вообще есть на земле такой город.
Есть такой город. И если вам не посчастливилось там побывать, то вы очень много потеряли. Потому что этот город уникальный. Удивительной красоты и еще более удивительной судьбы.
И такой древний, и так хорошо каким-то чудом уцелевший, что ходишь по каменным плитам его тротуаров, как по залам музея, и на каждом повороте узенькой улочки обмираешь перед открывшимся взору волшебным видом.
В кино, чтоб показать такие улочки и дворики, строят дорогостоящие декорации. А в Вильно вы разгуливаете по ним совершенно беззаботно, и лишь ваш современный костюм кажется вам не совсем уместным среди окружающей древности.
Всего в ширину раскинутых рук, улочки с подслеповатыми домишками с железными резными флюгерами под красной черепицей крыш. Стены у домишек толстые, как у старинных крепостей, и окошечки глубокие, как бойницы. Потому и устояли они не один век, и булыжник их неровных мостовых помнит цокот копыт прикрытых латами коней, на которых восседали с мечами и копьями рыцари из войск литовских князей и польских королей.
А выйдешь на простор Кафедральной площади, и перед тобой — древние Афины. Парфенон. Белокаменная копия с него. Величественный Кафедральный собор с фигурами апостолов в нишах между колонн.
Квадратные серые плиты площади чисты, без пылинки, и это не тщеславная выдумка виленских фантазеров, что моют их регулярно горячей водой с мылом.
Над площадью, высоко на зеленом холме, красные руины крепостной башни. И башня, и холм носят имя Гедимина. Имя литовского князя, основателя города.
Дальше за этим холмом — другой, тоже весь в зелени, из которой в небо устремились три огромных каменных креста. В память об обращении в христианство язычников, населявших долину Вилии у подножия этих холмов.
А какие дворцы всех стилей и эпох глядят из парков и садов! С каменными львами, стерегущими входы. С могучими атлантами, плечами подпирающими балконы. Имена владельцев этих дворцов — живая история польского королевства. Сапеги, Чарторыйские, Тышкевичи, Радзивиллы.
А какие жалкие хибарки в кварталах бедняков! Какие запахи! Какая вонь! Но и лохмотья Вильно тоже живописные и яркие, как и все в этом неповторимом городе.
Но не в дворцах и хибарках прелесть этого города. Его украшение — церкви. Хоровод многоцветных колоколен над красной черепицей крыш, над дымоходами с кружевными железными флюгерами под перезвон колоколов больших и малых.
Костел Святых Петра и Павла, костел Святой Терезы, костел Святого Рафаила, костел Святого Казимира, Святого Иоанна, Святого Михаила.
Город, где поселились все Святые!
Костелы и монастыри кармелиток, францисканцев, доминиканцев, августинцев.
Неповторимая красота виленских храмов приводила в восторженный трепет гордых чужеземцев, и французский император Наполеон Бонапарт, увидев каменное кружево костела Святой Анны, вымолвил, когда к нему вернулся дар речи, слова, которые не забыли в Вильно до сих пор:
— Я бы это чудо унес на ладони в Париж.
Если верить ученым, Вильно основали литовцы и город долго был их столицей. Потом там обосновались поляки, потеснив литовцев. Потом туда докатились татарские орды. Потом город заняли русские, побив и тех, и других, и третьих. Потом город снова стал польским. Потом его взяли немцы и уступили русским. А те его вернули Литве, но при этом захватили Литву и вместе с ней Вильно. Потом…
В городе вы можете встретить кого угодно. Потомков всех завоевателей. Но больше всего испокон веку было в городе евреев. Которые никогда этот город не завоевывали, не предавали его огню и мечу. А приходили к его стенам с котомками за плечами, изгнанные с насиженных мест, и смиренно просили у горожан приюта и крова. Селились в худших местах, там, где христианин бы жить не согласился. Возводили жилища, своими искусными руками портных и сапожников обували и одевали горожан, плодились и преумножались. И среди костелов и церквей, стараясь никого не потеснить, робко поднимались стены иудейских храмов-синагог с шестиконечной звездой Давида над входом.
И еврейская речь, идиш — сладкий язык мамы, маменлошн — разливался из края в край по всему городу. И язык этот — литвак, самый сочный и напевный из всех диалектов еврейской речи, стал языком ученых и писателей, богословов и раввинов, портных и цирюльников. А сам Вильно в еврейском народе прозвали Иерусалимом Европы. Потому что отсюда на все страны, где жили евреи, исходил свет мудрости древнейшего народа, его горький юмор, со слезою смешанный, и древние песни, пережившие века и погромы, и поныне согревающие сердца людей.
Еврейские песни пели на улицах.
Стоило на Погулянке появиться уличным певцам и затянуть под стон скрипки старую как мир песню «Ди идише маме», и кто б ни проходил мимо: набожный еврей ли в черном кафтане с пейсами, или поляк — дровосек из ближней деревни, забредший в город с пилой и топором на плече, или литовец — разносчик зелени, или даже участковый полицейский, — каждый замедлит шаг, иногда и остановится, и уж непременно бросит в смятую шляпу на тротуаре один грош, а то и два.
Потому что у каждого человека есть или была мама. И песня о маме тронет и смягчит любое сердце».
Фильм: «Попугай, говорящий на идиш»
Год создания: 1990 г.
Режиссер: Эфраим Севела
В ролях: Рамаз Иоселиани, Авангард Леонтьев, Марина Полицеймако, Семен Фарада, Альгис Матулёнис, Аудрюс Хадаравичюс, Анна Афанасьева, Юлия Менакерман, Карина Моритц, Вадим Жук
Язык: русский
Длительность: 1 час 25 минут