У Марины Цветаевой есть целый цикл прекрасных стихов "Комедьянт", посвященных человеку, которым она в своё время была страстно увлечена.
"Шел октябрь 1918 года. Поэт и режиссер Павел Антокольский пригласил Марину Цветаеву в Театральную студию Вахтангова.
Стоило ей войти, как ее внимание привлек высокий статный мужчина. Элегантный, с синими глазами, с отливавшими золотом кудрями - и падавшей седой прядью, он напомнил ей чем-то Ангела. Это был Юрий Завадский.
Юрий был с детских лет очень талантливым. Он очень хорошо рисовал, был артистичным, ему хорошо давались языки, и он хорошо знал английский и французский. А еще он очень любил литературу. После окончания гимназии он пошел учиться на юриста, да так и не закончил. Слишком широк у него был круг его увлечений.
В Театральную студию Вахтангова его порекомендовал Павел Антокольский, правда, сначала его туда взяли в качестве художника-оформителя. Но прошло время, и однажды ему предложили сыграть роль. Спектакль был отыгран отлично. Так Юрий Завадский стал актером."
" Цикл
— Посвящение —
— Комедьянту, игравшему Ангела, —
или Ангелу, игравшему Комедьянта —
не всё равно ли, раз — Вашей милостью —
я, вместо снежной повинности Москвы
19 года несла — нежную.
1
Я помню ночь на склоне ноября.
Туман и дождь. При свете фонаря
Ваш нежный лик — сомнительный и странный,
По-диккенсовски — тусклый и туманный,
Знобящий грудь, как зимние моря…
— Ваш нежный лик при свете фонаря и т.д. 25 стихотворений"
(Цветаева)
И ещё "Повесть о Сонечке". Там о Нём много, в том числе и это:
"...Не гадкий. Только — слабый. Бесстрастный. С ни одной страстью кроме тщеславия, так обильно — и обидно — питаемой его красотой. Что я помню из его высказываний? На каждый мой резкий, в упор, вопрос о предпочтении, том или ином выборе — хотя бы между красными и белыми — «Не знаю... Все это так сложно...» (Вариант: «так далеко-не-просто»... по существу же «мне так безразлично»...) Зажигался только от театра..."
Потом он стал режиссером. У самой Фаины Раневской!
С 1940 года до конца жизни он руководил театром имени Моссовета.
Фаина Георгиевна Раневская, по ее афоризму, «переспала со всеми театрами».
Наиболее длительный роман сложился у актрисы с театром Моссовета. В этом романе было все: недолгая очарованность, смертельная обида, уход, возвращение, постоянные упреки, сожаление.
А вот, что она пишет о Завадском в своём дневнике:
"С УПОЕНИЕМ БИЛА БЫ МОРДЫ ВСЕМ ХАЛТУРЩИКАМ, А ТЕРПЛЮ...
Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование полунищенки, терплю и буду терпеть до конца дней.
Терплю даже Завадского."
1950 год. "Попробую объяснить, почему я в таком раскисшем состоянии и подавленности. Я не выходила на сцену 8 месяцев, и вот, когда вылезла с сырой, не сделанной, не проверенной и не готовой ролью, да к тому же ролью, которая чужда и противна, я растерялась, испугалась, вся тряслась, забыла, путала текст и в итоге испытала что-то вроде нервного шока, потрясения... Среди критиков была и Беньяш ... и сказала, что более бесполезного спектакля в режиссерском плане, более бесталанного и тусклого, и неумного она не видела... А творческой работы в этом страшном "торговом доме" не могут мне дать..."
1958 год. "У меня было впечатление от сегодняшней репетиции как от чего-то безнадежного и непоправимо кошмарного. Обычно режиссер будит фантазию , горячит кровь, наталкивает на интересные решения, подсказывает интересные задачи, а тут надо тащить на себе груз режиссерского скудоумия, скуки, уныния, сонной болезни."
"Наплевательство, разгильдяйство, распущенность, неуважение к актёру и зрителю. Это сегодня театр - развал.
В театре сейчас очень трудно совестливой актрисе... Новой роли у меня нет, а я так люблю рожать. Я в немилости у самодура и кривляки Завадского, который лишает меня работы новой.
Режиссер - обыватель.
Всё мешает работе.
Все ждут от того же За-го - дилетанта, болтуна об "искусстве", пигмея с душонкой б... "Директор", всё "руководящее" - мелкие жулики.
Господи, помоги мне не сойти с ума в этом клозете!
Стыдно публики. Никого из "деятелей"-коллег ничего не волнует. Кончаю моё существование на помойке. т.е. в театре Завадского."
На репетиции "Министерши". "С первой же репетиции, которую провел Завадский, было ясно и многим другим, что работать он со мной не хочет. Относился ко мне в процессе так называемой работы скучающе-снисходительно : рисовал, томился. предупреждал меня, что я роли не доиграю до конца, предлагал мизансцены, которые ни один нормальный актер принять не может. К примеру: сесть на пол мимо стула и оставаться всю сцену на полу на карачках и в такой позе вести диалоги. Больше ничего не предложил, скучал, рисовал... (Приписка Раневской 1976 года : "...Без содрогания не могу вспомнить этой "репетиции". Я ушла из театра. То, к чему он и стремился.")
"Завадскому снится, что он уже похоронен на Красной площади.
Пипи в трамвае - вот всё, что сделал режиссер в искусстве.
Б***ь в кепочке.
Вытянутый в длину лилипут."
А как хорошо всё начиналось и могло бы быть у того же Завадского!