Улыбаюсь по-детски,
Хлопочу над картиной известной.
Энтропию распада
Покрываю пастелью небесной.
Но не держится радость,
Облетая искрящейся пылью.
Сквозь текстуру реальность
Проступает фактурною гнилью.
В акварельную нежность
Опускаю я кисть колонковую.
Вроде вот – безмятежность,
Но вплыла' воспалённость бордовая.
Может маслу под силу,
Пастознозной игрой мастихина,
Освежить разноцветье,
Придушенного Арлекина.
И строфа на бумагу
Легла неказисто и криво.
Мысли негде взлететь,
Не коснувшись пятна деструктива.
Опускаюсь на землю,
Обрывки бумаги, обломки кисте'й.
Тут малец лист измятый
Суёт мне без всяких затей.
Девять быстрых сложений.
И в росчерках белая птица
Унесла в поднебесье
Тетрадное горе страницы.
А в огромных глазах
Отразилась вдруг синь неземная.
Чистый, истинный мир,
Года два, как пришедший из рая.
Мир смотрел в небеса,
Я на „мелкое” чудо глядел,
Как на лотос чистейший,
Стоящий в не светлой воде.