Он возлегает на семи холмах,
Как и при цезарях, не зная равных.
Его развалин драгоценный прах
Был обречён в веках почить на лаврах.
С открытым глазом дремлет Пантеон.
А Колизею сон античный снится,
В нём неизменно льётся кровь рабов.
Ведь были Колизеевы глазницы
Свидетелями кровожадных сцен
Боёв и травли — зрелища для римлян.
Красноречивое молчанье древних стен
Достойно вторит храмовым руинам
На Форумах. Петляет старый Тибр,
Чей плеск у берегов, как речь, изменчив,
Его не утихающий верлибр
Бывает строг, угрюм, криклив, беспечен.
Колонны спят, увитые плющом.
И неопровержимо величаво
Стоит собор Петра, в нём воплощён
Национальный гений, мощь и слава.
Семь ангелов трубят на Страшный суд
И содрогается Сикстинская капелла
От ужаса, который явлен тут
Великим гением МикеланджЕло.
И всюду на повышенных тонах
От возлияний хриплое тщеславье
Свободных римлян. Недостатка нет в рабах
И в господах, хотя менялись нравы.