Абраша, ты помнишь, что значит неродина,
где русского мира боятся как смерть,
где наше всё лучшее пропили, продали,
а новость ему по колено, не втреть?
Там русских как мы, по-одесски картавящих,
как, впрочем, своих истеричных иуд,
не любят панове, давно нетоварищи,
а дети их славу Бандере поют.
Мы видели бедностью город пришибленный,
откуда в Европу бежит молодняк,
а сёла в глубинке совсем опаршивели:
одни старики да возы без коня.
Но помню как бабы молились на Путина—
тайком в кладовой, при раздаче еды,
в фуфайках с тризубом, в галоши обутые:
"Дай мира нам, боже, а Крыму— воды!"
Имперцы, расширя сознаньица узкие,
мы бабам внушили, что Путин— не бог,
однако, бессмертен, как истинно русские,
и, добрый как мать, по-отечески строг.
Народом российским в последний раз избранный,
решившись на то, чего Сталин не смог...
И ширилась слава нерусскими избами,
и таял в сердцах недоверья комок.