Венок 14. О предыстории деления урана
Свет Черенкова в колбах на столах.
У нас – от «отгоревших» - раньше – ТВЭЛов
Защитой мощною была вода.
На «зверя в клетке» мирно мы глядели.
Про смерть свою не думала чета!
Безумству храбрецов хвалу не спели!
К желанию узнать вела мечта –
Что – мимо с моря чайки пролетели?!
Не думали о яростной войне.
Мари грустила о родной стране
И о тропе средь золотого жита.
Умы другим кипели на Земле.
О полюсе – в мечтах – среди морей.
Давно забыты речи Демокрита.
14.1
Свет Черенкова в колбах на столах.
Такого люди раньше не видали
В пещерах древних, заповедных снах,
В безумствах исторического «ралли».
Сиянием не вызывая страх,
Он не манил свечой в просторном зале
И не менялся зорькой на холмах.
Свеченье и покой – не совпадали!
Он просто – был, не создавая тень.
Не водоём, а… жидкостная лень:
В нём не играло, брызги не кипели.
Дитя иной поры, иная сень!
У предков взгляд на жизнь – через плетень:
У нас – от «отгоревших» раньше ТВЭЛов.
14.2
У нас – от «отгоревших» раньше ТВЭЛов –
В сердечниках, где прежде был уран,
Копилось разных изотопов племя –
Предметом импорта различных стран.
Кюри и Менделеев в общем деле,
Когда для облученья старт был дан,
Сошлись в «народных жатве и посеве».
Общаться не мешал и океан!
Реакторов немало по России.
По делу был, учёным пригласили
В НИИАР, ФЭИ – НИИ и города.
Дать вывод при осмотрах нас просили.
Сигнальные сирены голосили -
Защитой мощною была вода.
14.3
Защитой мощною была вода.
Но с «камерой горячей» мы дружили.
О ней Кюри не знали в их года.
Держу язык: «Не ляпнуть – не дожили!»
Была в НИИ работа – благодать.
Фронтовики костяк его сложили,
Учились мы, чтоб им не уступать:
Взаимно общей дружбой дорожили!
Уменье в своём деле – это всё.
Охотник ты. А цель твоя - зверьё
И ты пред ним – мишенью среди елей
Стать лучше и быстрей – твоё житье.
Вложив в ловушку мастерство своё,
На «зверя в клетке» мирно мы глядели.
14.4
На «зверя в клетке» мирно мы глядели?
Да, всё бы так, да разное зверьё.
И закрывает след занос метели.
Загадка – положение твоё!
Сидишь пень пнём в засаде среди елей!
А у добычи острое чутьё!
Прыжок, рывок! «Да жив ли ты, Тетеря?»
Признает добрый врач: «Да, с этим – всё!»
Конец Таблицы знали крайне мало.
Про цепь распадов лишь предполагалось.
В гипотезах исчезла простота!
Не ту «зверюгу» пара повстречала,
Свой труд с работой в шахте не связала.
Про смерть свою не думала чета!
14.5
Про смерть свою не думала чета!
«Дерзать, искать, найти и не сдаваться!»
Критерий свой – в науке высота
И убеждённость – нет для знаний наций!
В экспериментах – смелость, чистота,
Чтоб дважды к одному не возвращаться.
И мужество – стоять, от трудности устав,
В ошибках досконально разбираться.
Поймёт солдат, как мыслит генерал:
Зачем в Тарутино Кутузов встал?
Наполеона отвратил от цели?
Зачем же от Кюри мир пошагал?
Знать, физике синклит вождей не внял?
Безумству храбрецов хвалу не спели!
14.6
Безумству храбрецов хвалу не спели!
Аморфность мысли и тогда была.
Вожди на перспективу не глядели,
Играя скучно, в баснях, роль козла.
Пусть в парках грозы вешние гремели,
Каштан, сирень, черёмуха цвела,
Как и теперь барыги руки грели
Везде, где жуть - муть по воде текла!
Хватало места в мире равнодушью.
Сгорали души? Значит, и бездушью!
Казалась синькой неба высота.
Стеклом в навозе жемчуг был – не лучше.
Тропинка шла – в обход навозной кучи –
К желанию «узнать» вела мечта!
14.7
К желанию узнать вела мечта,
Чреватая могильной колыбелью.
От склок всегда божественно чиста,
Авророю вела к чудесной цели.
Команду не нанять – казна пуста.
Их двое уходило в «Одиссею».
Молчали боги – каковы места,
Какие ждут Харибды, скалы, мели?!
Учёл былое – с нею «одиссей»!
Но олимпийцы – в пакости – хитрей:
Наслали хвори, ярых Гарпий злее!
А может – это финиш сволочей –
Ведь горизонт прозрачней и светлей!
Что – мимо с моря чайки пролетели?!
14.8
Что – мимо с моря чайки пролетели?!
Старт близился для века сволочей.
Кюри принять сигнал его не смели:
«Отнять и поделить!» - до мелочей?!
Всем думалось – живём мы на качелях –
По переменно – легче и трудней.
Сажать начнём – рядами – пальмы, ели.
И жизнь, возможно, будет веселей.
Рискнули жить французскою моделью –
Не вышло ни фаготом, ни свирелью,
Тем более жить сложно в тишине.
Не пишется жизнь маслом, акварелью.
Реальность не желала быть моделью –
Не думали о яростной войне.
14.9
Не думали о яростной войне. 10
О, универов скверики, ограды! 11
В профессорской уютной тишине
Мир семинаров – светлые баллады!
Как «эврика» - «эм цэ квадрат есть Е»!
Эйнштейн вперёд позвал умов отряды…
Пришли к своей стремительной судьбе –
Больничные палаты нам награда!
Пока Париж, нехватка слов по теме,
Потом нет пониманья по проблеме,
Но греют души – на одном огне!
Служить науке – значит ногу в стремя!
Не всё легко – не выбирают время!
Мари грустила о родной стране 10
14.10
Мари грустила о родной стране,
Но умник Пьер – пришла душе подмога!
Вы ж знаете – любовь – родня весне.
А общий труд прекрасней путь-дороги.
Не ведала, что нам гореть в огне,
Что дочек ей вести по жизни строго.
Что часто «Я» находим лишь в семье,
Порою даже ЭТО – очень много.
Потом встречал таких я много раз.
Осознавал прощанье мудрых глаз.
А рядом те, кто хрюкал у корыта.
Устроен странно Бытия каркас.
Глодал вопрос о нём когда-то вас,
И о тропе средь золотого жита?!
14.11
И о тропе средь золотого жита,
С вопросом: «Что получится из нас?»,
Про бомбу наци – обо всём забыто,
На «наше всё» нацелен янки глаз.
Мы ж – из войны, всё с нею пережито.
«Наследство Трумэну» упало враз.
Война опять, секретами закрыта,
Японскими смертями началась!
Чету Кюри мир назовёт святою:
Свела в одно труд жертвенный с любовью
Кувшинкой драгоценной на весле!
Считал же мир труды их – ерундою.
Банальной – без дохода – пустотою.
Умы другим кипели на Земле.
14.12
Умы другим кипели на Земле.
Так волны спорят с силою Борея
Иль кормчие на вахте при руле,
Те, кто умом команду одолеет.
Кто, паковые льды преодолев,
Антарктику – страну – познать сумеет,
Чтоб не попасть полярной буре в зев?
Амундсен, Скотт в неведомом смелели.
Кюри могли с неясностью сражаться,
Имели дар беде сопротивляться,
Как делал у Гомера Одиссей.
«Дерзать, искать, найти и не сдаваться»
И в древних картах мира разбираться
О полюсе – в мечтах – среди морей.
14.13
О полюсе – в мечтах – среди морей,
В щелястых недрах старого сарая
Живём и ищем цель души своей
И побеждаем, даже погибая!
И даже если поздно – нет друзей,
Незримо режем воздух в общей стае!
И с нами свет негаснущих лучей –
Нет, сделав дело, мы не умираем!
Пусть Логос Древний спит в тени олив,
А Демос средь Афин всегда шумлив,
Но рядом моя радость – Маргарита!
Пусть Хаос щедр, но он и бережлив,
Вокруг туман – не будь, мой друг, труслив!
Давно забыты речи Демокрита.
14.14
Давно забыты речи Демокрита
Загадок пепел лёг на города –
Не ждёт ли их судьба строений Крита?
Для Хаоса не надобна ль узда?
Мельчает люд и тянется к корыту.
Подай дисплей – не хочет мозг труда!
Талантов горсть опять в пыли зарыта.
Кровавым Марсом светится звезда.
Мы далеки от басен, аллегорий,
Но душновато, если вор на воре,
И помним, что бывали в дураках!
Прощай, Сорбонна, пыль лабораторий!
Чернобыля не забываем горе,
Свет Черенкова в колбах на столах.