Президент вышел из себя, потом вышел из-за стола, медленно прошёлся по кабинету, после неторопливо и со вкусом прошёлся негромкой нецензурной бранью по подчинённым, метнул из глаз по молнии, вдохнул накалённой эмоциями атмосферы и строго спросил:
- Сегодня какая уже пятница?
- Уже седьмая, - быстро подсказал первый министр, выпустив из ушей скопившийся пар.
- Вот видите, - грустно сказал президент, поелозив о стенку тем, что постоянно чесалось. - Уже седьмая пятница, а мы ни сном, ни духом и ни в одном глазу. Это же ни в какие ворота не лезет. И это при том, что ворота наши не на замке. А мы всё строим замки на песке. Которые, кстати, быстро смываются лёгким западным бризом. И всем ни холодно, ни жарко и хоть кол на голове теши. Кто здесь пуп земли?
- Вы, господин президент! - опередил всех второй министр. - Вы пуп земли, а ваша пуповина уходит в Космос, где получает постоянную подпитку от Вселенского Разума. Поэтому у вас семь пядей во лбу и ваш мозг всему голова.
Президент ухмыльнулся:
- Одна голова хорошо, а две лучше. - Сказав это, он взял паузу, которая безвольно подчинилась и выждала. После чего грубо нарушил гнетущую тишину, которая висела в воздухе дамокловым мечом. - Особенно, когда обе головы сидят на одном туловище.
- Тьфу-тьфу-тьфу, - сплюнул третий министр. - Лучше не сидят, а держатся.
Президент погрузился в себя, но и оттуда грозным голосом ответил:
- У меня-то они держатся, а у вас всех они висят. Как воздушные шары на верёвках. А вам, надеюсь, известно, что в доме повешенного о верёвке не говорят. Что на это скажете?
Тут отличился и четвёртый министр:
- Молчание - золото. А когда его столько, что уже всё золотое, кроме рук и головы, то при вас мы ниже травы и тише воды. - Потом добавил фразу в виде резюме. - Тише едешь - дальше будешь.
На что президент ехидно усмехнулся, показав изо рта жало, а из глаз брызнув колючим взглядом, и ядовитым голосом спросил:
- Вы имеете в виду поездку по этапу на золотые прииски на Колыму?
Это оказалось слишком, чаша переполнилась, вылилась через край диагнозом, не совместимым с жизнью. Четвёртый министр закатил глаза в лоб, опустил руки плетью, а язык выбросил наружу.
Все дружно выразили соболезнование, сделав взгляды томными, мысленно пожелали, чтобы он оказался один за всех, и суеверно сплюнули.
- Не плюйте в общий колодец, - легко всех раскусил президент. - Всем придётся испить эту чашу до дна. Потому как ежели судьба, то и в луже можно утопиться. Не верите? Зря. Свою веру я всегда подтверждаю опытным путём. Кто первым отправится в путь?
В этот момент животный страх без спроса поселился в каждом из них. Кроме, естественно, четвёртого министра. Он уже стал без страха и упрёка.
И в этот неповторимый момент президент вдруг вторично вышел из себя. Только на этот раз ходить вокруг да около не стал, а сразу врезал не в бровь, а в глаз:
- Мы же давно постановили, что у нас семь пятниц на неделе! Почему вы мне постоянно втирали очки?! Почему у нас семь бед - один ответ?! Почему не доложили, что понедельник начинается в субботу? А ну признавайтесь, кого мама в понедельник родила?
Все отчаянно затрясли головами в разные стороны.
- Хотя, - окончательно вышедший из себя президент закончил, - вас уже ничто не спасёт. Ни высший суд, ни кара небесная, ни справка о деструктивном состоянии психики. Пора вернуть награбленное, а после отправляться на необитаемый остров искать сокровища Флинта.
Голос президента был тих, но грозен, а взгляд - узок, но свиреп. Они-то и довели животный страх до страшного буйства. Разбушевавшись, он изнутри задушил второго министра, а третьего заставил тут же наложить на себя руки.
Первый министр, оставшись один на один с хозяином, понял, что из этого кабинета выйдет живым только один из них. Он мгновенно рассчитал параллелограмм сил, расстояние, попросил у животного страха в долг отчаянной храбрости смертника, потянулся к горлу президента...
Но первый министр не учёл одного. К его великому прискорбию, руки у него, хоть и были загребущие, но оказались коротки.
Президент же, озверев от такого поворота событий и придя в бешенство от охватившего чувства одиночества, заорал изо всех сил в никуда. И молниеносно из ниоткуда прилетел обраткой апоплексический удар, сразивший президента наповал.
Упав ниже плинтуса и в последний раз ударив лицом в грязь, он шёпотом издал свой последний приказ:
- Приказываю всем долго жить.
Ответом была тишина, которая для кого-то стала гробовой, а для кого-то - опьяняющей. Как глоток свободы после рабской работы.
Вот так в один день пало всё правительство во главе с главой государства.