В начале 1975-го года сразу после армии мне попалась в библиотеке книжечка стихов «Басё» в переводах Веры Марковой. Впечатление было сильным! – ни на что не похоже. Удивило: написано несколько веков назад, а как понятно, как современно, как трогательно! Как поэтична мысль! Ещё Ю.В. Трифонов в одной из своих статей говорил: «Главная трудность – находить мысли».
Захотелось попробовать себя в этом жанре. Одним из первых появилось:
Глину копал и подумал:
«Это халва, а не глина», -
Стало приятней копать.
Потом-то я широко ознакомился с удивительной японской поэзией и даже закоспектировал «Японскую художественнную традицию» Т.П. Григорьевой и антологию «Манъёсю» - собрание мириад листьев, прочитал «Японскую поэтику» Т.А.Боронтовой. Но толчок дал великий Мацуо Басё.
И пошлО! Накропался целый цикл. Показал их Алексею Королёву,
моему мэтру – он одобрил. Продолжал писать. В 1976-ом году клюнуло в популярном тогда «Студенческом меридиане» - там познакомился с литсотрудником Александром Антоновичем, потомком старинного дворянского рода, рафинированным интеллигентом – он написал развёрнутый обзор-рецензию на мои стихи. У него появилась мысль публиковать трёхстишия в юмористическом разделе «Пень поэзии» - как бы перевод с японского. Придумали и «автора»: Чикухо Мураран – это станции на японской железной дороге, нашли в атласе. Сначала был вариант – Чикухо Юмагучи, но А.А. одумался: это не пропустят.
В новогоднем номере «Студ. меридиана» № 12-1976 вышла подборка стишков Чикухо Мурарана в моём «авторизованном переводе». В № 4-1977 – ещё одна. Предполагалось, что потом последует разоблачение мистификации и дадут большую подборку моих настоящих рифмованных стихов.
А.А. говорил, что в журнал пошёл поток писем с откликами и подражаниями Чикухо Мурарану. И подборка этих подражаний вышла в журнале № 12 за 1977 год. Там были и ничего себе, со вкусом.
Но, увы! Антоновича обидели – и тогда хамства было много – он из журнала ушёл, стал писать роман «Семейная хроника», через несколько лет с женой Татьяной и ребёнком эмигрировал, опубликовал роман уже за рубежом.
Всё замылилось. А я успокоился – других дел было много.
На обсуждении моих стихов в семинаре литстудии весной 1977-го года, которое вёл Ю.Е. Ряшенцев, трёхстишия были отмечены как особый стихотворный жанр.
На IV-ом Московском совещании молодых писателей Юрий Поляков, который тоже начинал со стихов, по-моему, замечательных, отобрал мои стихи, в том числе и трёхстишия, для первого номера газеты «Московский литератор», который и вышел в конце 1988-го года. Было приятно.
Трёхстишия продолжали понемногу писаться, видоизменяясь, и написалось их довольно много, но публикаций в центре уже не было – видимо, они чем-то не угодили благому промыслу Судьбы. Да, и я б.ч. перешёл на рисование каллиграмм и простую борьбу за выживание.
А тут на Стихире талантливая стихотворица Лариса Евмина из Ялты - не люблю слово поэтесса, да и, вообще, поэты – это те, кто, хоть краешком вошёл в историю литературы и не вышел из неё. Так вот - Л.Е. выделила трёхстишия из других стихов, как лучшее, и подвигает к продолжению их публикации. Всё равно делать нечего. Может быть, они и ещё кому-то понравятся, пригодятся. Но уже видно, что веточка сакуры плохо прививается к берёзе.
Павел Сергеев, 28.05.24