Городская площадь. Сумерки. Христиант входит в круг света. Во мраке смутно угадываются человеческие фигуры.
Христиант:
(сам с собой)
… А приземлился снова в пыль я.
Вошёл в одну и ту же реку…
Когда господь дарует крылья,
Какая радость человеку?
Как духом ввысь ни заноситься,
Не приподняться над постылым.
Ты воспаришь над всем, как птица,
А мир останется бескрылым.
И потрафлять его потехам –
Опасней нету легковерья.
Подстерегут и, с детским смехом,
Ощиплют радужные перья.
Титан подобится пигмею.
Кто может знать, чего я стою?
Как утвердить себя сумею,
Испуганный самим собою?
(Из тьмы на свет выступает неопределённого возраста, самоуверенный и осторожный Газетчик с пакетом в руке)
Газетчик:
Благослови овец в пустыне!
Ликуют ныне, кто ничтожны.
Какое чудо знать, что ныне
Любые чудеса возможны!
Христиант:
(пугаясь)
Подстерегал? Не подходи!
Чего ты хочешь?
Газетчик:
Благодати.
Явись, идущий впереди,
Стань, как утёс на перекате!
Христиант:
Кто с тобой? Всегда за нами
Кто-то есть, а мы пустоты.
Газетчик:
Как парить над облаками,
О, великий?
Христиант:
(отшатываясь)
Что ты! Что ты!
Газетчик:
Мы нули, ты единица.
Обозначь нас!
Христиант:
Эк, запели…
Спьяна что и не помстится.
Да не то на самом деле.
Газетчик:
Дай нам крылья!
Христиант:
Вы как дети.
Вечно вам чего-то надо.
Ты не доктор? Что в пакете?
Газетчик:
(показывая)
Пузырёк.
Христиант:
(обрадованно)
Налей же, чадо!
Потолкуем о полёте.
(Газетчик протягивает бутылку)
Сам сначала чуть отпей.
(по очереди прикладываются к бутылке и вместе уходят)
Христиант:
Какого чуда теперь вы ждёте?
И кем слыву я среди людей?
Поодиночке и группами стекаются к Христианту люди, заполняя площадь. Каждый старается привлечь к себе внимание, выделиться и подобраться к нему как можно ближе.
Чем больше стекается народа, тем увереннее держится Христиант, хмелея то ли от толпы, то ли от выпитой водки. Жесты его обретают значительность, голос крепнет. Он успевает раздавать благословения и в то же время отвечать всем, к нему обращающимся. Толпа шумит и бурлит, желательно вовлечь в её движение часть зрительного зала.
Христиант:
Но что, как не льгота,
Докажет успех!
Министр продовольствия:
Осталось всего-то
Три хлеба на всех.
Премьер:
Всё время в цейтноте,
Без отдыха труд.
Чем больше даёте,
Тем большего ждут.
Министр продовольствия:
До смертного часа
Не молкнущий вой:
Дай хлеба! Дай мяса!
Дай водки с икрой!
Министр наук:
Науки реторта
Без денег пуста.
Военный министр:
Съедим мы хоть чёрта,
О царь живота!
Мин. соц. обесп.:
Дошли до предела.
Премьер:
Докучный, отстань!
Мин. соц. обесп.:
Ужель оскудела
Дающего длань?
Журналист:
Пора со стыдобой
Сказать напрямик,
Что путь наш особый
Заводит в тупик.
Министр продовольствия:
Осталось три хлеба!
Экономист:
С достатком таким
Мы цены отпустим
И спрос утолим.
Толпа, ожидающая открытия супермаркета. Слышны отдельные возгласы.
Очкарик:
Подмога с Запада придёт.
Женщина средних лет:
… и мяса досыта не ела.
Молодуха:
Икрою обожрался кот.
Буржуй:
Тут в частной собственности дело.
Толстуха:
… берут одни окорочка!
Язвительный:
Он гнить-то, гнил, но не постился.
Пламенновзорый:
Колбас – сортов до сорока.
Я глянул – в обморок свалился.
Модник:
Готов платить за вид один.
Так упакуют, где уж нашим!
Колхозница:
Как звать-то этот магазин?
Нервный:
Вчера всё пели, нынче пляшем.
Важный:
Кощей бессмертный ваш народ.
Не обедняет, коль сворую.
Качки:
Нажми!
Старуха:
Сынок, пусти вперёд!
Не дай стоптать меня, слепую.
Качок:
Я съем и выпью за двоих,
А немощным нужней диета.
Быть первым – право молодых.
Дорогу сильным!
Колхозница:
Петь! Что это –
У. Е.?
Энтузиаст:
Назад дороги нет!
Ловкий:
Лови мгновение!
Бритоголовый:
Евреям
Теперь принадлежит весь свет.
Кавказец:
Везде торгуем, всё имеем.
Ловкий:
Кому валюту поменять?
Рабочий:
За хлеб ишачу.
Торгаш:
Принцип ешьте.
МНС:
Дней за пятьсот наладим.
Домохозяйка:
Зять
Рассказывал, что в Будапеште
Всё мерят граммами.
Кавказец:
Возьму
Коробок восемь.
Пенсионер:
Видел ценник?
МНС:
Сам рынок выучит уму.
Выкрик в голове очереди:
Не лезьте, если нету денег!
Выкрик сзади:
Долой буржуев!
Хозяин магазина:
Господа!
Клянусь свободной конъюнктурой,
Отныне будет всё всегда,
Пошелестите лишь купюрой.
Что люди все равны -- враньё.
По средствам каждому своё.
(В части сцены у Христианта продолжается набор)
Генерал:
Генералы Вам друзья:
Прямота и честь солдата!
(его оттирают)
Адвокат:
Вам не нужно адвоката?
Судья:
Актуальнее судья!
Христиант:
Отнюдь не судья, так же как прокурор.
Ищу адвоката, чьи нервы – как скрипка,
Моральные нормы податливы гибко,
Во взглядах и принципах – полный простор,
Чьё рвенье в прямом соответствии с суммой.
Оправдывать буду всему вопреки.
Не время полоть – да растут сорняки!
Да будет гоним обвинитель угрюмый!
Вожди:
Дорогу вождям!
Христиант:
Вот любезный мне чин!
Вожди:
Особенность наша…
Христиант:
Пребудет особо.
Вожди:
Не снизится статус?
Христиант:
До самого гроба!
Вождь с отметиной:
Но я претендую на номер «один».
Христиант:
Мой знак отпечатан уже на тебе.
Уклончивость – мой предпочтительный метод.
Вождь-таран:
Подвинься! Я буду полезней, чем этот.
Само моё имя взывает к борьбе.
Я к бою готов!
Христиант:
Ты, по-моему, бит?
Вождь-таран:
Но разве кто скажет, что я пробиваем!
Так к бою?
Христиант:
Охотно тебя принимаем.
И молодец прямо собою на вид!
Бесноватый вождь:
Собой-то он молодец, но дубоватый,
В нём нервной энергии недостаёт.
И время меня выдвигает вперёд.
Я справлюсь!
Христиант:
Ты нравишься мне, бесноватый!
Лошпак:
(оттесняя вождей)
Давно здравомыслие хочет лечиться.
И только искусство моё исцелит.
Христиант:
(злорадно обрадовавшись)
Мошенник такой как никто пригодится.
Иди-ка поближе сюда, Айболит!
Давно тебя жду.
Лошпак:
(узнавая его)
Виноват… не хотел…
Прошу о прощенье…
Христиант:
Вот это напрасно.
Содружество наше, хотя и негласно,
Зато неизбежно.
Лошпак:
(скрываясь)
Спасибо, что цел…
Христиант:
Не будет избавлен, не будет спасён
И тот, кто другим перемёты готовит:
Его, вместе с рыбой, какую наловит,
Очистив, зажарю с обеих сторон.
И я уверяю идущих за мной:
Обманщики будут обмануты тоже.
И я говорю им: не лезьте из кожи –
Проткну вашу гордость и выйдет, как гной!
Вождь с отметиной:
(издали)
Как коренник, я был бы рад
Взять экстрасенса в пристяжные.
Христиант:
Начните с теста терапии
И дальше действуйте впопад.
Практичный ум дозрел до сказки,
И это мне – как сыру масло.
Где тяга к чуду не угасла,
Там я ступаю без опаски.
Кого не выловлю на взятку,
Того возьму священнодейством.
Даёшь иллюзию семействам,
Как батарейкам подзарядку!
Аксакал:
Я сед, но резв не по годам,
Пером и скальпелем врачую.
Христиант:
Снискал ты славу пребольшую,
Но я тебе ещё воздам.
Аксакал:
Как много ни дайте, я больше возьму –
Вчерашним почётом нельзя накормиться.
Христиант:
Ты будешь пророческим светом светиться,
Отменно хваля первобытную тьму.
Крепыш:
Запутанность понятий
То сглаженней, то резче.
От разниц восприятий
Зависит взгляд на вещи.
Но лазер искаженья
В единый фокус стянет
Тогда, с поправкой зренья,
Жизнь радужнее станет.
Аксакал:
Да, в здравом взгляде – сила,
Но больно от пореза.
Чтоб сердце не сбоило,
Вшей клапан из железа.
Крепыш:
Не многих прельстит стариковская стать.
Уж лучше по мне пусть равняются внуки.
Аксакал:
(примирительно)
Во имя искусства и нашей науки
Давайте на клапанах вместе играть!
Крепыш:
На большее я претендую, старик.
Тебе уступить и подумать о вечном
Пора.
Христиант:
Не корю его рвеньем сердечным,
Да пробует сердце на нож и язык!
Крепыш:
Я дока в поточной коррекции глаз.
Христиант:
(приятно удивлённый)
Да что ты! Тебя-то как раз мне и надо!
Спокойствие жизни зависит от взгляда,
От точки его, возвышающей нас.
Покуда один занимается сердцем,
Ты вправишь как следует фокус глазной.
И в ноги падут, и пребудут со мной.
И пяди земли не дадут иноверцам.
Генерал милиции:
Палач или стражник дешевле врача.
Народу важней не лечиться – бояться.
Христиант:
А я призываю: долой палача!
Не страхом, но лестью дела сотворятся.
Итак, со здоровьем смешаем недужье,
Размоем понятия блага и зла.
Обман, попустительство и похвала
Не знают осечки не то что оружье.
Польстим близорукому, будто бы он
Один только смотрит на мир непредвзято,
Нормальное зрение станет чревато,
А мутное в моду войдёт и в закон.
О, кто не захочет глядеть, как сосед,
Не ляжет под лазерный луч добровольно!
Всем вместе под общим наркозом не больно,
Когда обретается чаемый свет.
Польсти бессердечному здравостью чувств,
И вот уже прочие все нездоровы,
С сочувствием к ближним расстаться готовы,
Пусть даже ценою врачебных искусств.
Как скальпелем, словом вторгайтесь в сердца,
Лишая их жалости к слабым и сирым,
Пусть сердца порок управляет всем миром
И чёрствость людская не знает конца.
Польсти сумасшедшим, что их сверхумом
Они постигают, что всем недоступно,
А те, кто в себе, заблуждаются купно –
Им должно скорбеть об изъяне своём.
Сознанью нет веры, оно не у дел,
Хитрит и химичит мятущийся разум
И чувств помраченье считает экстазом,
И горе несчастным, чей ум уцелел.
Так можно весь мир опрокинуть вверх дном.
Не с сильными духом – я с теми, кто слабы.
Зову не в воители вас, а в прорабы:
Да строите так, чтоб обрушился дом!
Сексолог:
Не бойтесь стыдного, друзья!
Порок исследован научно.
Мораль с пороком неразлучна,
Никто же ближним не судья.
Христиант:
Обманен страх и ложен стыд.
Чтобы прослыть благополучным,
Блуд подкрепить себя спешит
Обоснованием научным.
Упразднено понятье «грех»
Как пережиток суеверий.
И Фрейд – пророк один на всех,
От демократий до империй.
Что homo sapiens есть скот,
На веру принято наукой.
Звериность шарма придаёт,
И лучше с нею, чем со скукой.
Когда все чувства извратим,
Одно оставлю всем в отраду.
Бесстыдство сейте, как рассаду,
И не завять плодам срамным!
Квартет:
Нас – вперёд, из ряда вон,
Прирастает наша слава.
Свой имеем ракурс
Христиант:
Браво!
Угодили в самый кон.
Отличу вас четверых.
Молчацкий:
Почему лишь этим хватам?
И других талант – куда там!
Христиант:
Не отторгнем и других.
Молчацкий:
Лишь я неспешно обо всём
Могу судить и без запала.
Моё лицо привычно стало
И перед тьмою, и потом.
Христиант:
В мой срок себя ты объявил.
(одному из толпы)
Постой! Знакомые черты!
Ты в никуда мостишь мосты?
Баттер:
(скромно улыбнувшись)
Стараюсь в меру слабых сил.
Подстрекалов:
Во мне журавлю предпочтите синицу.
Один только я в пару сотен секунд
Умею заставить за сердце схватиться
И волю поникшую ставлю во фрунт.
Христиант:
Талант за талантом попёрли толпою.
Мне жаль, что ты спринтер. У нас марафон.
Подстрекалов:
Я стиль поменяю.
Квартет, Молчацкий и Баттер:
(дружно)
Проваливай! Вон!
(оттесняют Подстрекалова)
Подстрекалов:
Не наши, я ваш!
Христиант:
(ему)
Будешь рядом со мною.
Спускова:
Мы едем во вкусе твоём совершенно,
В машине о пятом одном колесе.
Христиант:
Катите ко мне прямиком по шоссе,
Без тормоза, руль отпустив дерзновенно!
Эдуардбаев:
Я на тринадцатый этаж
Могу подбросить по дороге.
Христиант:
Когда доедешь, руки в ноги
И – к нам. Ничей ты, коль не наш.
(всей группе)
Дружней сопрягайте свои голоса,
Ведите заблудшие толпы к исходу.
Вперёд, за мою и за вашу свободу!
Дарую вам силу творить чудеса.
Очкарик из квартета:
Возделал я чудное поле,
Любимое поле зевак.
Кто-то из ближней группы:
Не много ли взял себе воли?
Постой, мы собьём тебе шаг!
Христиант:
Уценили чудо или
Спрос гораздо стал смиренней?
Ждать, как чуда, воскресений,
Лишь затем, чтоб приз вручили.
Очкарик из квартета:
Да, я кудесник из простых:
Пророк-затейник луна-парков.
Так детям хочется подарков
И Дед Мороз – мессия их.
Христиант:
Нет, не дитя Иван-дурак,
Поднаторел. Поди попробуй
Поуправляй его утробой.
В былое время было как?
Вина хлебнул, лепёшку съел
И – на столетья благодарен.
А нынче дай, чтоб ел, как барин,
А нет – ступай, покуда цел.
Денежный туз:
И подведём итог текущий,
И пустим сумму в оборот.
Христиант:
Блажен, кто сам себя зовёт
В век самозванства настающий!
Чтобы путь к земному раю
Проторить живой ногой,
Не мостись у жизни с краю
И забудь, что есть покой.
Не рассчитывай напрасно –
Не придут и не дадут:
Провиденья безучастно
К тем, кто сами не берут.
Скромность прячется по избам,
Наглость шествует, трубя.
Хочешь быть и зван, и избран,
Сам навязывай себя.
Так не сидите никогда,
Не ждите зова ниоткуда.
Голос из толпы:
Скажи, который здесь Иуда?
Христиант:
Здесь все иуды, господа!
Я против верности войной
Иду во имя вероломства.
Для нас и нашего потомства
Иуда – истинный герой.
Я здесь затем, чтоб научить,
Как отступать и отрекаться,
Менять личины, продаваться
И шкурной выгоде служить.
Наука эта так приятна,
Что все в отличники хотят.
Зовя вперёд, зову назад.
Хочу быть понятым превратно.
(Двигающийся постепенно с толпой Христиант наконец покидает сцену. Крики и шум толпы, следующей за ним, слабеют и совсем затихают. На пустую некоторое время сцену выбегает запыхавшийся Милиционер)
Милиционер:
Всех просим из зала! Окончена пьеса,
Актеры устали.
Зрители:
Верните билеты!..
Бессмыслица!.. Вздор!.. Не понять ни бельмеса!..
Скучища!.. Халтура!.. Намёки… наветы…
Таких представлений не надо бесплатно!
Верните нам деньги на пьесу другую!..
Мы требуем права…
Милиционер:
(хватаясь за кобуру)
Вам что, непонятно,
Что ваши права я сейчас арестую?
Раз взятое взято совсем, без возврата.
Отдали, не плачьтесь, как малые дети.
Зритель:
Мы ждали другого спектакля!
Милиционер:
Ребята,
Когда ожиданья сбывались на свете?
Зрители:
Жульё!.. Обманули!..
Милиционер:
Покончим с вопросом.
Потребуйте с автора.
(вбегает раскрасневшийся Вахтёр)
Вахтёр:
(заполошно)
Вы ещё в зале?!
Встречайте! Скорее! Останетесь с носом!
Ребятушки, е-едет! Вы что, не слыхали?!
Он рядом совсем! Он уже на подходе!
Он в городе, тут! Дождались! Не пора ли?
Вот радость!
(убегает)
Зрители:
Да кто?! – Жириновский! – Мавроди!
Милиционер:
На выход! За мной!
(увлекает всех за собой. Зрители бросаются к выходу, давя друг друга)
Истошный голос:
Караул!.. Затоптали!..
Занавес
Конец
7.04.1995 – 12.1999
редакция 2016 г.