Василий Бабанский
Почти вероятная история, рождённая
фантазией автора после виртуального
(репортаж на ТВ) посещения коллекции
ювелирных изделий Национального
Музея в Дели
ЗОВУТ ГЕРОЕВ НЕ СКУЧНОЙ ПРОЗОЙ,
ОНИ ВЕДЬ – СИМВОЛ КРАСИВЫХ, СМЕЛЫХ.
ЕЙ ИМЯ - РЕЯ, ЧТО ЗНАЧИТ РОЗА,
ЕГО – АРДЖУН, ЧТО ЗНАЧИТ БЕЛЫЙ.
Он – юный рикша из штата Дели -
Коляска, шорты, тюрбан убогий)-
Имел «сто молний» в недетском теле
И молодые борзые ноги.
Он был влюблен в неё беззаветно,
в дочку местного нуворИша.
И, как водится, безответно
(Ну, кто для леди какой-то рикша).
Но вот что странно: дочь богатея
была не гордой, даже простою.
Свой личный "Бентли" давно имея,
предпочитала такси живое.
Ей было лестно: таксёр зеленый,
Стыкаясь взглядом с её глазами,
Смотрел так истово и влюблённо,
Как бедный дервиш в исламском храме.
Она же знала свой круг и ровню,
Там всяк в валюте слагал ценУ ей.
А этот... Стоит лишь двинуть бровью,
След босых ног её обцелует.
Тут бы и точкой закончить драму,
Сюжет банальный, почти без перца.
Ей путь - за Ротшильда выйти замуж,
Ему - остаться с разбитым сердцем.
Но жизнь - злодейка, все беды с нею.
Где путь с ухабом - сенца постлать бы.
Его прекрасная Дульсинея,
Разбилась в "Бентли" за день до свадьбы.
Уход юницы... Черна та новость.
К тому же следом - слушок с намёком-
Сгубили Рею, мол, страх и совесть:
Ушла с двухмесячным ребёнком.
А кто ж виновник? Никто не знает.
И даже версий (Увы!) - нискОлько.
Жених? Возможно... Но отпадает.
Их познакомили только-только.
Рикша? Что вы! Таких сюжетов,
Уже и в фильмах индийских мало.
О страсти юноши безответной
Душа живая пока не знала.
Так тайна тайною и осталась.
Но не от глаз всевидящих Будды,
Семья старалась хотя б на малость
Смягчить позорные пересуды.
От даже светских своих знакомых
Скандал скрывали, учтя при этом:
Женщин с ребёнком по всем законам
Сжигать не только грешно - запретно.
Отец был круче, Он бил наОтмашь:
" Честь и беспутство не ходят рядом.
И если дочка срамит весь род наш,
Сожжём келейно и без обряда".
...Сжигали в роще, вдали от Ганга,
Пришли родные, соседи, дети.
И тут поодаль, в тени от мАнго
Стоял, как призрак, один свидетель.
То был наш рикша. Каким-то чудом
Узнав всю правду о ритуале,
Теряя с горя больной рассудок,
Примчался в рощу в сестринской шали.
Кто верно любит – в союзе с Буддой:
И стража тут же дала промашку –
Сочла греховным спросить откуда
Взялась непрошенная монашка.
А он недвижно в душевной муке
Стоял, как будто прибит гвоздями ,
Так в кору мАнго вжимая руки,
Что кровь сочилася под ногтями.
Стоял весь день он, ещё полночи,
Вдыхая запах жжёного тела,
Покуда брахман, воздевши очи,
Не молвил " Душа её отлетела…»
Брахман из храма (он был тут старший)
Разбил ей череп тяжёлым камнем.
Никто не счёл это чем-то страшным –
Обычай предков, живёт веками.
Старшой молился, сгребая в кучу
Комочки пепла и серных гранул.
И тут к помосту, как вихорь бурный,
Прорвался рикша, сметя охрану.
Он был, как ангел, великолепен,
Когда, любуясь слегка собою,
Держал в ладонях горячий пепел
С гордо вскинутою головою .
Виденье молнией промелькнуло
(Охрана снова всё проморгала).
А рикшу будто бы ветром сдуло,
Лишь вслед пахнУло дымком сандала.
Все устроители ритуала
Гадали: Кто же он? – призрак, или…
Но разве в мире чудачеств мало?
Чуть посудачили и забыли
Тут нам бы снова поставить точку
Но вдруг присловье на ум приспело:
«Какая шуба без оторочки?
Какая песенка без припева?»
Легенда тоже красна исходом -
Концом красивым, казистым слогом.
Так-что придётся накинуть годы,
Чтобы добраться до эпилога.
А там герой наш уже не мальчик
(Черт подростковых как не бывало)
Теперь он просто красавец, мачо.
(В индийских фильмах таких немало)
Но взоры страсти кокеток юных
И дам из света, что перезрели,
Не горячили души Арджуна.
Там было место прекрасной Реи.
Тем паче, парень был занят слишком:
В дни выходные он ранней ранью
Ходил в неблизкое городишко,
Где жил искусник резьбы по камню.
Мечтал:" С с учёбы вернусь богатым
И дотянуся до давней грёзы –
В граните вырублю деву-статую,
Милую Рею в облике розы".
Бродил по паркам, садам и скверам,
Стоптал нелегких падук* немало,
Но всё, что видел, казалось серым
И недостойным оригинала.
*Падука - одна из старинных моделей открытой обуви
И вот однажды, бродя по роще,
Той, где костёр уж зарос травою,
Приметил кустик, почти усохший
С одной лишь веточкою живою.
Сам ещё толком не разумея,
Зачем та ветка ему без цвета,
СрЕзал, как розу в оранжерее,
Связал тесёмкой под вид букета.
Ветвь посадил он в ведре на крыше,
Удобрив почву щепоткой пепла.
Казалось, там ей никак не выжить.
Но – прижилася,потом окрепла.
А когда ветры с вершин Тянь-Шаня
Пригнали в город дожди и грозы,
На крыше вызрел, росой сверкая,
Бутончик желтой роскошной розы.
Взойдя на крышу июньским утром,
Арджун вдруг ахнул от изумленья,
И как паломник у Брахманутры,
Упал пред розою на колени.
Он нежно тронул её. О боже!
Так вот то чудо. О нём мечтал он.
Но вдруг отпрянул: под чуткой кожей
Почуял холод и звон металла.
Арджун не раз ещё розу трогал,
Как будто венчики в ней считая.
И тут шокирован был надолго –
Ветвь не живая, а золотая!
Он сутки кряду ходил притихший
А рано утром поднялся наспех,
Чтоб поделиться хоть с кем из рикшей,
Но не решился: поднимут насмех.
А может – в прессу? И того хуже.
Чтоб осрамиться на целый мир?
И он решает: тут просто нужен
Оценщик золота – ювелир.
И вот оценщик, как под гипнозом,
(Как тут без Будды – владыки душ!)
Признав, что редкой работы роза,
Вручает рикше солидный куш.
На эти средства наш юный рыцарь.
Мог дом построить, крутую дачу –
Но он деньгами распорядился,
Не как другие – совсем иначе.
...На карте Индии (штат Уттар-Прадеш)
Есть город Локхнед – столица штата.
Там средь приезжих, сказать по правде,
Совсем не мало людей богатых.
Но чтобы рикша? В его-то лЕта?
Со счётом в банке – иным не снилось.
И покупает не дом на лето,
А самый ценный гранит на вывоз?
К тому ж и выбор его - прекрасный,
СортА – из лучших (Ну и запросы!)
Индиа Ред – багрово – красный,
Или Тиффани – в цвет алой розы.
Но кто с деньгАми – тот уж и зодчий.
К нему – с респектом, теплом улыбок.
Вот и Арджуну без проволочек
Из недр карьера вывезли глыбу.
Так в пустом доме в предместье Дели,
Вдруг появился чудак с усами.
Соседи толком не разглядели,
Чем он по суткам был в доме занят.
Но было видно – жилец измотан,
Тень под глазами его лежала,
А в доме бЕсперечь шла работа,
Там что-то бухало и визжало.
Читатель вряд ли тут удивиться –
Не обошлося, мол, без Арджуна.
И верно: тайно уединился,
Чтобы исполнить все, что задумал.
Признаться, автор не спец в искусстве.
Как наш Арджун – в резьбе по камню.
Но ему тоже знакомо чувство –
Восторг от сделанного руками.
…Ветка вздымалась над постаментом,
Тонкая, гибкая – девичье тело.
Вилась подобно спортивной ленте
И будто в небо, кружась, летела.
И были вздохи, и даже слёзы,
Когда ритмично, под звуки вальса
Бутон огромной багровой розы
То закрывался, то распускался.
А там и вовсе все жгли ладони,
Когда меж венчиками, что горели,
Вдруг проступило лицо Мадонны –
Точной копией юной Реи.
В толпе гудели: «А автор? Кто он?»
Дивились: «Надо ж? Ни звука в прессе!»
Чаще шутили: «Мол, зашифрован,
А потому-то и неизвестен.»
Лишь через годы слушок случайно
Мелькнул о дочери нувориша,
Но он сокрыт был другою тайной:
Там, где жгли Рею, сжёг себя рикша.
***
Вот так развязка! Зачем так мрачно?
Буркнет с досадой иной читатель –
Коль миф о крале и юном мАчо,
Финал безоблачней подавайте…
Ну, что ж, извольте.
Уж на исходе
Лет тридцать, сорок, ничуть не меньше.
В заветной рощице происходят,
Хоть и не часто, чуднЫе вещи.
В одно и то же число июня,
Когда сжигали здесь тело Реи,
Глубокой ночью, при полнолуньи
Вкруг постамента скользят две тени.
Одна – вся в чёрном, другая – в белом,
Ну, как в нарядах молодожёнов,
Кружат то смело, то оробело,
А то – бесстрасно и отрешённо.
...Тени растАют в густом тумане,
Оставив след свой во мгле белёсой.
А на соседней большой поляне –
Пустую тачку о двух колёсах.
Откуда тачка? Ответ не ведом.
Быть может, автор-чудак безумный.
Смещал случайно реальность с бредом.
Читатель взвесит. Читатель - умный.