Весна уже подходит к концу, а дождей всё нет. Давно не было такой сухой весны. Всё живое нуждается во влаге, вот и хожу с ковшиком, то цветочки полью, то кустики клубники, поскольку мне нельзя поднимать больше трёх килограмм из-за больного сердца. Конечно, знаю, что вечером придут родственники и помогут с поливом, но многолетняя привычка заниматься огородом не даёт сидеть спокойно и смотреть, как всё живое ждёт водичку. Особенно отражается на сердце работа внаклонку, прополка.
Вроде бы недолго находилась в таком положении, ну вырвала травку на грядке и тут же почувствовала, что сердцу не благо. Ушла в комнату, взяла таблетку под язык и легла. Обычного облегчения не почувствовала, пришлось ещё одну таблетку рассосать, но боль не проходила.
К этому времени пришла племянница, узнав, в чём дело, настойчиво просила вызвать скорую помощь, хоть я и не соглашалась, зная, что моему сердцу кардинально уже нельзя помочь.
Приехала скорая, зашли в комнату мужчина и женщина, как я поняла – фельдшер и медсестра. Сняли кардиограмму сердца, посмотрели мои бумаги, где у меня был поставлен диагноз в конце 2021 года – аортальная недостаточность 2 степени. Если проще – аортальный клапан полностью не закрывается. Сделали мне кардиограмму сердца, фельдшер стал с кем-то созваниваться. Потом мне брызнули под язык какое-то лекарство, которое долго жгло, а потом дали ещё таблетку рассосать. Через некоторое время сердце моё успокоилось.
Фельдшер спросил у меня, как я себя чувствую, и сказал, что надо ехать в Тверь, чтоб сдать кровь на анализ. Я опешила, и сказала, что мне уже лучше, но он повторил, что ехать надо. На столе лежали мои книги, которые я издала в прошлом году, стихи и проза. Они обратили на них внимание, ну я и решила им подарить.
Мне на руку поставили катетер и я, как была в пижаме и тапочках, так и поехала, но медсестра посоветовала племяннице ехать со мной, и, на всякий случай, сложить в сумку необходимые вещи, чашку, ложку и т.д.
И вот, я в скорой помощи лежу на каталке, напротив меня села моя племянница Оля, а за моей головой есть сидение, на которое села медсестра Светлана, а фельдшер, Сергей, это я потом узнала их имена, сел к водителю в кабину, и мы поехали.
Минут через пятнадцать Светлана спросила у меня, как я себя чувствую, на что я ей ответила:
– Всё нормально.
От Конаково до Твери по трассе 84 километра, приблизительно, езды один час сорок минут.
Я закрыла глаза, одной рукой придерживаясь за поручень, так мне было удобней лежать, иногда скорую трясло. Все молчали. Я не видела, что Светлана читает мою книгу прозы. Как мне показалось, что мы уже едем около часа, но тишину не стала нарушать.
И вдруг, Светлана говорит:
– Нет, что же будет, когда мы доедем до Твери, если я уже вся в слезах и соплях?
Тут я не выдержала и радостно сказала:
– О, это другое дело! Автору приятно слышать неравнодушный отклик.
А Светлана продолжала нахваливать книгу, что и читается легко, и написано интересно.
Потом она опять спросила, как я себя чувствую. И снова настала тишина. И, наконец-то, мы подъезжаем к больнице. Меня переложили на другую каталку и подвезли к приёмной. Вместе со Светланой и Сергеем зашли в приёмную, и я села на кушетку, Оля осталась в коридоре. В приёмной находились две медсестры, сидящие, за компьютерами.
Через некоторое время, мне сделали кардиограмму сердца и взяли кровь из вены, обещали через полчаса результат. Медработники, которые меня привезли, тоже сидели в приёмной. Через несколько минут привезли ещё одну женщину из Конаково, каталка стояла в коридоре, дверь была открыта в приёмной, медсестра зашла в приёмную, опустилась на стул и шумно выдохнула, со словами, как я устала и хочу спать. Они со Светланой сначала обменивались отдельными фразами, а потом жаловались, что многие увольняются со скорой, работы много, а зарплата всего двадцать пять тысяч.
Прошло около часа времени, когда принесли в приёмную результаты крови. Вскоре, послышался разговор врача с женщиной, которая лежала на каталке. Потом врач вошёл в приёмную, высокий и худющий, сразу посмотрел на меня, опустился на стул, и, приложив руку к голове, сказал:
– Нет, я так больше не могу. Ох… Конаково…
Вот, посмотрите, сидит в тапочках…
Я молчу, а медсестра Светлана, которая привезла меня, парирует:
– А что, тапочки красивые и носочки по цвету подходят.
Я догадываюсь, в чём дело и говорю:
– Доктор, не волнуйтесь, за мной приедут и заберут.
Врач облегчённо вздохнул и спросил меня:
– Где ваши бумаги, с чем вы приехали?
– Остались дома, но я их показывала фельдшеру, – что и подтвердил, рядом стоящий Сергей.
Врач снова обращается ко мне:
– Что у вас?
– Аортальный клапан не закрывается.
– Надо ещё знать степень недостаточности.
– Вторая степень, – тут же отвечаю ему.
Потом врач встал и подошёл ко мне:
– Давайте я вас послушаю.
Я встала с кушетки, расстегнула пижаму, врач слушал долго, потом сказал мне:
– Сейчас всё спокойно, одевайтесь.
И тут же ушли из приёмной Светлана и Сергей.
Врач вручил мне выписку, и я вышла в коридор, где ждала меня Оля, стала звонить племяннику, чтобы приехал за нами. И пришлось нам сидеть в коридоре ещё полтора часа, пока не позвонили, что через десять минут надо нам выходить. На улице ещё ждали минут пятнадцать. И появилась я дома только в семь часов вечера, уставшая и измученная.
Вот и думаю, кому понадобилась такая централизация-оптимизация? Раньше была в каждом районе своя скорая помощь, а теперь везут всех в Тверь и только там или решают оставить человека в больнице, или отпустить домой. Я не оговорилась, именно, отпустить, а как ты будешь потом домой добираться, это уже не их дело, на такси или на автобусе, до которого ещё надо на чём-то доехать, и хватит ли у тебя сил на всё это.
Может и исходило из хороших побуждений наше начальство, но этот вопрос до конца не отработан. Будем надеяться, должно же что-то измениться к лучшему.