Наступает июнь, ну а мне и про май неизвестно,
Даже если я уток и кошек кормить выхожу на пруды.
И черёмуха с вишней в округе цветут повсеместно,
Как награда за зимние пурги и наши труды.
Пусть июнь и намёк на моё пионерское детство,
Где и снег не сошёл ещё толком с обветренных скал,
Где медведи и сивучи жили со мной по соседству,
И Охотское море являло зверинный оскал.
Впрочем, эти места я забыл будто страшную сказку,
Мне бы нужно ещё кое-что в этой жизни забыть,
А оставить июньского дня материнскую ласку
И ещё пару мест из своей беспросветной судьбы.
Там Чечня, и Донецк, и камчатские разные дрязги,
Там фантомные боли и посттравматический шок,
И под танковых гусениц звероподобные лязги
Погружу я всё это в огромный бездонный мешок.
Или в жерло вулкана, что будет, наверно, надёжней
И не вылезет будто иголка в меня из мешка,
А нести на себе эту ношу никак невозможно,
Потому что уколет нет-нет она исподтишка.