Танцую танец лебедей на россыпи стекла,
Остры углы и ранят в кровь блестящие края.
Но улыбаюсь и кружу десяток фуэте,
Затем батманы, арабеск, изящные бризе.
Так от зари и до зари проходят дни мои,
А ночи, добрые врачи, накладывают швы.
Их чудодейственный бальзам излечит раны дня,
Чтобы к утру смогла опять кружить, порхать, взлетать.
Когда пуанты изорву, истлеют пачки все,
Мой лебедь сложит два крыла, качаясь на волне.
Замрёт смиренно недвижим, покоем окружён.
И будет все равно тогда
день-ночь, явь или сон.