Сидящий перед Пал Палычем молодой человек не улыбался. Откинулся на стуле перед кухонным столом, сложил руки на груди и внимательно смотрел, как Палыч пишет что-то на бланке Акта обследования, но видно было, что написанное его не интересует. Ему интересен был сам пишущий, полный, нескладный, неповоротливый из-за своих размеров, человек, годами – за шестьдесят, говорящий на странном, незнакомом, хотя и русском языке, в словах которого он постоянно ощущал некую издёвку над собой, но к самим словам не мог придраться, и потому Пал Палыч вызывал в нём, неведомое до того, раздражение. Причем раздражение злобное, агрессивное, и Михаил, а его Михаилом звали, это желание (порвать этого борова на сотню поросят) едва сдерживал. Но и понимал, что не справился бы в одиночку, потому что сам был не тех размеров. Оттого он решил действовать иначе. Молча дождался, когда Палыч заполнит все строчки в Акте, вынул из кармана тысячу рублей и положил их на стол.
- Закончил? – спросил он у Палыча. – Бери бабло. И дуй из моей квартиры… Да, и скажи «спасибо», что пустил и отпустил.
- Будьте добры, - тихо, вкрадчиво попросил Палыч, не замечая купюры и поворачивая Акт удобной стороной к Михаилу, - подпишите, окажите милость. Если вы не со всеми указанными в данном документе фактами согласны, отметьте их в тексте, сошлитесь на неправомерность предъявляемого и через адвоката подайте претензию в суд на управляющую компанию, в которой я служу. Иначе…
- Что «иначе»?! Это частная собственность! Ты слышал, что я сказал? Дуй отсюда!
- … иначе к вам придут соседи из шести квартир сверху и шести квартир снизу, у которых уже неделю отключен стояк с водой по вашей вине и, поверьте, поставят вас в неудобное положение. Возможно, в коленно-локтевую позу. Они тоже собственники и законно претендуют на общее водоснабжение…
- Не буду я ничего подписывать. Ты кто? Следователь? Прокурор?
- Я представитель компании, у которой в этом доме общее с вами имущество. Вот эти трубы, поврежденные коррозией, общие. Канализация общая. Отопление общее. Трубы надо менять. А вы препятствуете доступу к ним. Подумайте: что вы скажете людям в свое оправдание, когда они к вам придут? Какие аргументы предъявите?.. Подпишите лучше…
- Срать я на этих людей хотел! – внутренне кипятился Михаил, но жестами себя не выдавал. – Пусть приходят. Не пущу!
- Именно это я и написал в Акте. Ни слова не солгал. С вашего позволения, я могу и написать, как вы сейчас сказали? Я несколько другой глагол применил. Исправить? Вы подпишите? – Пал Палыч взглянул на Михаила заискивающе.
- Я свои слова назад не беру! – бросил Михаил сквозь зубы, тряхнул головой и побагровел.
- И не надо на свой зад брать слова, и ничего на зад брать не надо. Нужно подписать вот эту бумагу, а там – что хотите, то и делайте. Я о вашем же здоровье и забочусь… - Пал Палыч пристально посмотрел на собеседника. - Вам, по вашему виду, следует обратиться к услугам невропатолога. Кстати, он под вами тремя этажами ниже проживает. Дельный специалист, Альберт Иванович. К нему так сразу и не попадешь, а я могу рекомендовать, он мне ни разу не отказывал… И ещё, простите, я в туалете, под унитазом заметил капельки, лужицы и – даже на стене… Инконтененция?.. Вам к урологу надо. Что у вас, простатит, аденома?.. Я бы вам Алексея Владимировича посоветовал. Он мне стольким обязан! Да он только рад будет помочь порядочному человеку… Ну, что, будете подписывать?
- Ты, сука, уйдёшь или нет?! Я тебя сейчас… - Михаил привстал, упершись руками в стол.
- Ну-ну, не волнуйтесь вы так, - мягко, но твердо припечатав его кисть к столу своей рукой, успокоил Палыч. – Так и до инсульта недалеко, и до инфаркта… За давлением надо следить, молодой человек. За питанием, и пить-курить пора бросать… Который-то годик стукнул? Тридцать шесть и шесть? Это по температуре нормально, а по возрасту – критически… Самые годы задуматься о здоровье, о своём поведении, о маме… Мама ваша здравствует? Да?.. Вот и хорошо. Позвоните ей, спросите совета: что делать? Как поступить? Мама плохого не посоветует. А то придётся к реаниматологу, Константину Викторовичу, посылать, а он далеко, в третьем подъезде… Ну, что? Звоним?
Пал Палыч взял одной рукой лежащий рядом телефон Михаила, другой рукой прижав к столу две его кисти. Прижал не больно, но крепко. Михаил тяжело задышал, но выкрутиться или укусить руку Палыча не решился и только заскрежетал зубами.
Палыч нашел в контактах телефон «мама» и позвонил.
- Аллё, вы мама Михаила (он назвал Фамилию и Отчество) ?.. Это его сосед, Пал Палыч. Слыхали?.. А вас?.. Доброго вам здоровья Екатерина Васильевна… Нет, не волнуйтесь, с Мишей всё хорошо. Нет, не болеет… Шалит… Он сам разговаривать не может, да и стесняется. Поэтому мне поручил… Что случилось?.. Ничего особенного. Я ему по-соседски тут денег дал в долг, сотню тысяч, а у него в квартире трубу прорвало, и он шесть квартир с евроремонтом затопил. Теперь отдать не может. Ни им, ни мне. Что?.. Это для него мелочи?.. Ну, я же говорю, опять шалит… Придётся у вас попросить, пока шалить перестанет… А мне-то как раз в санаторий на месяц ехать надо, лечится, я афганец бывший, полковник, там - лекарства подкупить, процедуры всякие… Что?.. К вам в Испанию?.. Благодарю покорно! Нет, не могу отложить, Екатерина Васильевна, разнарядка у нас в министерстве, да и с друзьями встретится не грех раз в год. Мало их осталось. Поезд завтра… Что?.. Мише трубку передать?.. На, Михаил, говори. Это мама…
Палыч протянул телефон и отпустил одну кисть Михаила.
Михаил взял телефон свободной кистью и приложил его к пылающему уху. Долго слушал, не перебивая, и всё-таки вклинился в водопад слов матери:
- Он врёт, мама! Он мне ничего не давал! Я ему ничего не отдавал! Вернее, давал, но он не взял… И квартиры я не специально заливал! Я не виноват, что трубу прорвало именно в моей квартире!.. Ремонты? Я этих квартир не видел. Не знаю, сколько это будет стоить! Много – не то слово, мама!.. Да не волнуйся ты так, это мои дела, я сам разберусь! Пока-пока!
Михаил отключил телефон и с ненавистью взглянул на Пал Палыча.
- Руку отпусти!
Пал Палыч отрицательно покачал головой и сжал кисть Михаила ещё крепче.
- Ох, Михаил, не любите вы свою мать… Читайте Акт и подписывайте! – он ещё жестче сжал пальцы.
На глазах у молодого человека показались слезы, Палыч хватку ослабил, а Михаил дочитал Акт до конца.
- Здесь написано, что я к управляющей компании претензий не имею. Неправда!
- Почему? – удивлённо спросил Палыч. – Вы тот магистральный фильтр на воду, что у вас сорвало, сами ставили? Или за счёт компании?
- Фирму нанимал!
- Вот видите… Фирму… Вы вот купили бы хоть «Джоконду» и вбили для неё золотой гвоздь в глиняную стену, а она бы вдруг и упала. Вы бы к глиняной стене претензии предъявляли? Или к гвоздю? Или к Леонардо да Винчи? Нет… Вы бы пришли к тому мудодельцу, что картину на гнилую стену повесил, и оторвали бы ему голову… Правильно?.. Так что же вы не ищете того, кто эту недешёвую и тяжелую вещь на ржавый фитинг накрутил? Вот не верится мне, что у него глаз не было…
- Я его найду… - прошипел Михаил и поставил подпись на Акте.
Пал Палыч тут же отпустил его руку и, не торопясь, задвинул бумажку в папку. Михаил резко поднялся со стула и стал вышагивать по кухне, разминая ладони. Гнев его из обжигающей лавы превращался в равномерно булькающую манную кашу на плите. Выталкивать из квартиры задумавшегося о чём-то Пал Палыча он уже не собирался.
- А вы где работаете, Михаил?
- Директор кладбища!
- Вот и срослось… Круг замкнулся… - вздохнул Пал Палыч. – Невропатолог знакомый есть, уролог есть, хирург есть, реаниматолог есть… Даже батюшка есть! Вас только мне и не хватало…
Он ещё надолго задумался, продолжая сидеть, упёршись рукой в щёку, не глядя на шагающего перед ним Михаила.
- А мама давно в Испании?
- Давно. Лет десять. Как отец умер… Я на его месте работаю…
Пал Палыч поднял брови.
- И сколько маме лет?
- Какая разница!.. Ну, шестьдесят!.. Было… Недавно…
- Голос приятный… - Палыч развернул к себе телефон Михаила и сфотографировал на свой смартфон номер последнего звонка, пока потерпевший держал в раковине под струёй теплой воды отдавленные руки. После этого Палыч встал и попрощался. Михаил что-то прошипел в ответ.
Выйдя на улицу, Палыч посмотрел по сторонам: середина весны, ржавый снег, холодный ветер, и темно, всё время темно, а только шесть вечера…, и он позвонил.
- Екатерина Васильевна, как там у вас в Барселоне, как погода? Печёт? Ах, да, всё еще сиеста… А у нас холодно. Ну, в санатории-то лучше, конечно… Что? Деньги?.. У Миши нет… Да ладно, отложу на следующий год. Не успею… я же говорю, завтра поезд, завтра… Что?.. Нет, вечерний… Деньги успеете перевести? Телефоном?.. Да, на карту Сбербанка. У меня пенсионная, «Мир» … И у вас?.. Вы тоже на пенсии?.. По голосу и не скажешь!.. Можно подумать, что вы со своим контральто в Ла Скале гастролируете… Ах, Ла Скала это в Италии? Что вы говорите!.. Да и откуда нам, старым воякам, знать, кто кого и где ласкал… Нам не до того было в своё время…
Они разговаривали ни о чём с полчаса, пока у Пал Палыча телефон не разрядился.