* * *
С любимой я всегда ругался,
Да так, что разлетались клочья,
Ругался с нею ясным утром,
Ругался с нею темной ночью.
Зачем? Да чтобы наконец-то
Проснулась совесть в этой бабе,
Но тот заведомо покойник,
Кто ищет совесть в склочной бабе.
И те болезни, что от нервов,
Меня безжалостно сгубили.
Друзья безмолвно, сняв фураги,
Застыли на моей могиле.
Точней, не на самой могиле,
А близ доски мемориальной:
Художник на стене котельной
Изобразил мой лик печальный.
И баба зря ночами ходит
Его замазывать, – не выйдет!
Сквозь все потёки и разводы
Тот, кто не слеп, меня увидит.
И скажет: «Был большим поэтом,
Служил в литературном штабе,
И был бы жив доселе – если б
Будить не вздумал совесть в бабе».