Венок сонетов.
"История создания памятника лошади.
Низины вокруг села Мраморское, старатели изрыли глубокими канавами и ямами, где брали россыпное золото. В конце 19 века один из старателей поехал сдавать намытое золото в г. Екатеринбург. Его выследили разбойники (по другой версии старожилов, за старателями гнались волки) и стали преследовать. Уже звон сабель и крики были слышны за спиной, но его конь Гнедко сумел оторваться от преследования. Всадник на коне, ломая ветки, углублялся всё дальше в лес. То ли он загнал лошадь, то ли она споткнулась и поранила ногу, но верный конь упал бездыханный. Золотоискатель увековечил память о лошади, спасшей его от смерти: высек из гранита полукруглое надгробие и слова: "Гнедко. Лошадь, служила до смерти. 3 августа 1884г."
Из пояснительной записки к могильному камню коня.
ПОЧИН.
Сонет первый.
Всё будет забыто, всё канет в тумане.
Живущие наспех как вольные птицы:
Красавец гусар в расписном доломане,
Мечтатель, прикрывший ладонью глазницы,
Кормящийся с приисков злата - старатель,
Скиталец с мальчонкой (плетут, будто вещий),
Смердящий трофеями гробокопатель,
Торговка в рядах, и другая - поменьше,
Ватажка в тенечке сидящая кругом,
Маньжоу везущий шелка на верблюде,
Крестьянин в ермолке идущий за плугом,
Разиня с бельём у мостков на запруде,
Расхристанный трудник несущий левкас, -
Живущие насмерть, приветствую вас!
УМВЕЛЬТ.
Сонет второй.
Живущие насмерть, приветствую вас!
Всю скорбную очередь до погосту.
Бывало, прикажут подать тарантас,
Да сами сыграют в колоду по росту.
Меж там и тут не ощутимы грани.
Надысь, грядущее - есть что-то между ними?
Мы с вами из одной и той же ткани?
Меж здравствуй и прощай - скажите имя...
"А вот отдам: узда, шлея, хомут...
Прошу немного - вымпел, герб да титул!
Се человек... Скажи мне, почему
Ты в образе его меня не видел?
Коль плоть моя томилась на аркане,
Дозвольте душеньке покаяться в нирване..."
ЛОШАДИНАЯ МОЛИТВА.
Сонет третий.
Дозвольте душеньке покаяться в нирване.
Безгрешен кто? - И я успел вкусить
Гордыни, Чванства, Гнев, вина в стакане,
И прелестей иных не стану обходить.
Вот я заклинаю того, кто в моей голове,
Того, кто вложил в чужие руки узду мою:
Я всегда радею исполнить Твой завет,
Я во всём полагаюсь на Славу Твою!
Вот речёшь: "...народ, потерявший разум,
И нет больше [видимо] смысла в них...
Сокрою лицо своё от них, и [разом]
Увижу как будет [ужасен] конец их!"
И, - Боже, упаси! - неровен час...
Помилуй, Господи! - не гневайся на нас.
ГРАНИТ-КАМЕНЬ.
Сонет четвертый.
Помилуй, Господи! - не гневайся на нас.
Из свежих кряжей мой собор не струган: ель,
Сосны, кедр - вот мой иконостас,
Мой тихий храм, смиренная обитель...
Который век тут ждёт моя душа
Того, с кем ни когда не расставалась.
Боясь шумнуть, стараясь не дышать.
Одна слеза с другой в пыли мешалась.
И боли не было, - желанье скорой смерти.
Кто я теперь: Гнедко не то голем убогий?
Не медли, отпусти... и, уносите, черти!
Гранитный камень у большой дороги...
Душистый клевер, разнотравье на лугу.
Намаявшись со всем, я разнесу дугу.
ЧИСЛО ЗВЕРЯ.
Сонет пятый.
Намаявшись со всем, я разнесу дугу,
Там, где один вопрос вопит истошно:
"Как жить?"- где просто нагло лгут,
Свести концы с концами не возможно,
Где Вера в слово обернулась боком,
Где блеск сусальный выдают за Бога,
Где Девственность осмеяна Пороком,
Где Нравственность объявлена убогой,
Где в шутовской колпак рядиться Власть,
Где Глупость под себя подмяла Разум,
Где Словоблудья Правдой назвалась,
Где Злом Добро низвергнутое наземь...
Намаявшись, я б вырвался из круга,
Как в этой кутерьме покинуть друга?!
ТУРЕЦКИЙ МАРШ.
Сонет шестой.
Как в этой кутерьме покинуть друга...
Прощанье скорое: объятия, улыбки;
Кладь приторочена, подтянута подпруга.
Дунай, Плевна, сидения на Шипке...
То-то было много боли! Много славы!
Много крови! Много подвигов врагов!
Над Софией православной наш двуглавый
Многосвятый посрамит башибузуков.
Славы? "Не нам, не нам, а имени Твоему," -
Стяжали мы. Нам оплакивать павших:
Спите, братия, мертвые сраму не имут.
Вечная память, братушки! По делам вашим...
Весь белый свет у русского в долгу-то;
Знай, как упасть: руки не подадут.
СОФИЯ.
Сонет седьмой.
Знай как упасть: руки не подадут,
В миру от нежных пор в почете самости.
Искони, дабы творить на Земном кругу
Его, Мастеру никак нельзя без кисти.
От века я помазан, от начала бытия
Земли. Рожден до сосцов моей матери,
До решения бездны, воды, и тверди,
До мельчайших пылинок вселенских материй,
До водружения гор, холмов, полей;
Уготовлял небеса Он, - я был там! -
И когда утверждал уставы морей,
И когда укреплял облака к небесам...
Аз есьм радость Его, Его рука,-
Восторженный певец Земного круга.
НОЧНОЕ.
Сонет восьмой.
Восторженный певец Земного круга,
Плыву один в бескрайней звёздной бездне.
Найду её промеж волнений цуга,
Она взбрыкнёт, гляди, и вновь исчезнет.
Рассёдлан, одинок, не спутан, не обуздан.
Лишь ухом поведи в полнейшей тишине, -
Вернётся звук не принят иль не узнан, -
Как в том колодезе на самой глубине.
Кружится голова до лёгкой тошноты,
Моргнуть, но неожиданно кольнуло...
Вся россыпь на тебя плывёт из темноты,
Чу! индо между всеми промелькнула.
То, где она теперь - превыше понимания.
За далью веков, в глубине подсознания.
СТРАНА ГОРОДОВ.
Сонет девятый.
За далью веков, в глубине подсознания:
Ложбины туманны, луга пасторальны,
Дымы и кострища, негромкое ржание,
Рассветы таинственны, ночи сакральны,
Росисты поляны, шуршание веток,
Слияние всех рек на экваторе лета,
Мерцание звёзд и деление клеток,
Молчание гор, придыхание планеты...
Не терпится взвыть или станешь шаманить
Босыми ногами в тряпье оборванца.
Тут в долгую зимнюю снежную замять
Кружишься в безумном неистовом танце.
Под буханье бубна, в печали курая.
В невинности ада, в греховности рая.
ПАРОХОДНЫЙ ДИЛИЖАНЕЦ.
Сонет десятый.
В невинности ада, в греховности рая,
От веку до веку, версту за верстою,
В кибитках, возках, на санях громыхая,
Тащились кто с чем и не сна, ни покою.
Где медь или камень, где уголь, где крица,
Съезжались в тот город к железному кругу.
Вкушали свой хлебушек в поте лица,
Гранили сызмала, не отрывая руку.
А эта нежить со свистком и паром, -
Гляди, оно добром не обернётся! -
Из преисподней выползло не даром:
Пожравши нас, за кем она вернётся?
С чугункой сократились ожидания:
Кому оно когда облегчило страдания?
СТАРЫЙ МЕРИН.
Сонет одиннадцатый.
Кому оно когда облегчило страдания:
У самых царских врат, на смертном ли одру?
Кого оно и где спасло от наказания,
Не тою ли весной в Гефсиманском саду?
Ко дну бы хорошо, с грузом-то, а к Богу
Нужно с миром, вернув людям сдачу.
Сорви с себя все и брось на дорогу:
Подковы на счастье, хомут на удачу...
Шкуру на кордован скорее содрать да,
Предстать таким как есть, мол: "Вот я!"
"Больши сея любве никтоже имать, да
Кто душу свою положит за други своя."
Я думаю что? Тем беду накликают,
Чужою душой как в бирюльки играя.
АЛЛЮР.
Сонет двенадцатый.
Живою душой как в бирюльки играя,
В закладе свою не оставь ненароком.
Неужто как прежде Гнедко запрягаю -
Люблю на брезгу по плотинке галопом!
Оставлю на время "прошпект" Турчаниновых,
Завод Соломирских, сверну с Северушки,
И выступят точно из сказов Бажовых
Зюзельки, Азов, Железнянка, Гумёшки.
Сверяя свой брегет на мраморских часах,
Тут некогда бывал сам "старый барин":
Запас углей, каждение рыб в водах,
Да как далёко с домны до окраин,
Да сколько вёрст в Уфу от Полевской...
Левиафан нагонит мглы... Постой!
БРЕД СИВОЙ КОБЫЛЫ.
Сонет тринадцатый.
Левиафан нагонит мглы... Постой!
За нею не успеть всем хаосам земным,
Вселенским силам тьмы ведомых Сатаной,
Всем шалостям его ничтожным и чудным
Она даст наперёд. Мне вовсе никогда
Не разорвать меж нами пуповины.
С ней так во всём: коль в крынке есть вода,
Так нету днища, стенок, горловины.
Всем шалостям её... Печаль терновых глаз
И оторопь в пустом бесхозном стойле...
Где-то в созвездии Коновязь,
Вериться, ждёт нас ещё раздолье...
Скажу прощаясь ей: "Господь с тобой!"
Снега! По берегу полозья: путь домой.
АЛГА!
Сонет четырнадцатый.
Снега! По берегу полозья - путь домой.
В степи Великой пыль столетий - след орды
Нарезан штихелем, а сразу над водой
В холодном воздухе болтались две звезды.
Седым налётом ковылей и пыли
На тех курганах, где споткнулось время,
Порой не верится, что мы с тобою были
Как то, внезапно вымершее племя.
Я буду стойко дожидаться солнца,
Писать при факеле в пещере у ручья.
На самом дне бездонного колодца
Есть две звезды, одна из них - ничья.
Чему бы не бывать - начертано заранее.
Всё будет забыто, всё канет в тумане.
МАГИСТРАЛ.
Сонет пятнадцатый.
Всё будет забыто, всё канет в тумане.
Живущие насмерть, приветствую вас!
Дозвольте душеньке покаяться в нирване:
Помилуй, Господи! не гневайся на нас...
Намаявшись совсем, я разнесу дугу,
Как в этой кутерьме покинуть друга?
Знай, как упасть: руки не подадут,
Восторженный певец Земного круга.
За далью веков, в глубине подсознания,
В невинности ада, в греховности рая,
Кому оно когда облегчило страдания?
Живою душой как в бирюльки играя,
Левиафан нагонит тьмы... Постой -
Снега! По берегу полозья: путь домой.
2019-2023г.