Ровная поступь. Качается мир, как кресло
на опустевшей террасе у края бездны.
Цифры иллюзий легко возбуждают чресла
суетных букв, что построились в затрапезный
ряд огоньков, разожженных желанья спичкой.
В стройных рядах окружающих этот ужас
каждому есть что сказать о своей привычке
не отражаться в слезами рожденных лужах.
Руки напрасно ваяют из неба землю,
зло полагая, что быть - означает драться
с тенью соседа, который тебе не внемлет,
ибо увидел в тебе лишь сарказм паяца.
Полчища птиц все кружат, прикрывая звезды,
пьющие боль слепоты. Никому нет дела
здесь до того, что и времени нужен роздых,
чтобы пространство не так под луной потело.
Реки впадают в такие же точно реки,
не понимая, а где ж оно, это море
крови, кипящей в растерянном человеке,
пьяном от счастья, вплетенного в чье-то горе.
Ветры добра заметают с забытых улиц
листья печали, невнятной, как все живое.
Двое первичных в потомках давно уснули,
ибо для Б-га, по сути, нужны ли двое.
Редкие мысли трепещут от снов полудня
и застывают к закату. В заботах праздных
мир отдается почти беспросветным будням
и напивается ночью, чей странный праздник
лишь и меняет количество отречений
на оскорбительном фоне подарков свыше
за неспособность любить и единство мнений
между подвалом, ступенями вверх и крышей.